Браззавиль-Бич

Хоуп и Джон очень быстро выработали распорядок дня. Они вставали рано, после восьми часов крепкого, без сновидений, сна. Джон растапливал камин в гостиной, Хоуп в это время готовила завтрак. Потом они занимались хозяйственными делами и работой по дому: пополняли запасы топлива, покупали еду, упаковывали продукты для ленча. Покончив с этим, садились на велосипеды, взятые напрокат в «Повелителе островов», и в любую погоду ехали куда глаза глядят, пока им не попадался участок пляжа или бухточка, где им хотелось остановиться. Джон на отдыхе не читал ничего, кроме детективов, он привез с собой чуть не тридцать книжек в мягких обложках и каждый раз по дороге пересказывал Хоуп удивительно подробно, со всеми деталями, последний прочитанный им роман. Облюбовав место на берегу, они оставляли велосипеды и отправлялись бродить вдоль кромки прибоя в поисках какой-нибудь неожиданной и ненужной, выброшенной на берег волнами занятной мелочи. Потом Хоуп делала наброски, Джон читал или шел гулять. Они ни разу не встретили ни одной живой души.

После ленча они иногда ехали дальше: их целью было обследовать весь берег; домой они возвращались обычно около четырех, пили чай, иногда спали. Они не спеша приходили к открытию бара, выпивали что-нибудь и оставались там, пока не проголодаются. Потом наступало время их простой трапезы и вечернего рисования и чтения. Спать они ложились, когда чувствовали усталость, обычно до одиннадцати. Любовью занимались каждый день, почти рефлекторно. В холодной, как мраморный саркофаг, постели они, ежась, обнимали друг друга, чтобы согреться, и возбуждались одновременно и мгновенно. Ласки их были такими же простыми и целесообразными, как все в доме — без любовной игры, экспериментов или продления оргазма, и через несколько минут после него оба засыпали.

На краю деревни было заросшее неровное футбольное поле, за ним — ржавый контейнер, куда вся деревня выбрасывала свой «грубый» мусор — так он именовался в надписи на стенке. Имелись в виду газеты, коробки, жестянки и бутылки — все то, с чем земля не могла справиться. Весь остальной мусор, как объяснила им хозяйка, начальница почты, следовало закапывать. Для этого в сарайчике у задней двери есть лопата, и она, хозяйка, будет очень признательна, если они будут зарывать эти отходы не ближе, чем в двадцати ярдах от дома. На третий день их пребывания на острове Хоуп вызвалась вынести на помойку «грубый» мусор, если Джон займется пищевыми отходами.

Дул резкий бриз, мелкий дождь сеялся на капюшон ее ветровки, но серые облака бежали по небу быстро, и в разрывах между ними Хоуп видела пятна неожиданной, резкой синевы. Тело у нее одеревенело от езды на велосипеде, и, выбросив мусор, она пару раз обежала неторопливой трусцой футбольное поле, чтобы расслабиться. Остров был плоский, асфальт на дорогах — хороший. Мешал или помогал велосипедисту только ветер.

Шесть мальчиков в спортивных костюмах выскочили из здания школы и начали бесцельно гонять слишком большой футбольный мяч, перекрикиваясь пронзительными сердитыми голосами. Их молоденькая учительница, явно равнодушная к правилам этой мужской игры, остановилась, пригнувшись, у футбольных ворот, пытаясь защититься от вара, чтобы закурить сигарету. Пробегая мимо, Хоуп улыбнулась ей, она бодро и с готовностью откликнулась: «Доброе утро». Они видели друг друга в «Повелителе островов» вчера, и, без сомнения, им предстояло видеться там же на протяжении всего отпуска. Хоуп посмотрела на маленьких, спотыкающихся, неловких мальчиков с красными мокрыми носами и разбитыми коленками и заторопилась обратно к Джону.

В доме его не оказалось, она решила поискать его, вышла на задний двор, бугристый и не засаженный, с зарослями ежевики и крапивы, и двинулась в сторону обломков того, что, по-видимому, прежде было деревянной уборной возле полуразрушенной, сложенной без раствора каменной ограды. За ней тянулась поросшая вереском коса — крайний мыс бухты, а дальше холодным блеском сверкал на солнце Атлантический океан.

Джона она увидела за оградой: без пиджака, по пояс в свежевырытой яме, он продолжал копать. Он был так поглощен этим занятием, что не заметил приближения Хоуп. Он оглянулся, услышав ее смех.

— О господи, Джон, у тебя всего-то пакет цыплячьих костей и картофельных очистков, ты же не гроб закапываешь.

Он оглядел, словно в первый раз, эту непомерной глубины яму. Вид у него стал озадаченный и слегка удивленный.

Он вылез, по лицу у него блуждала улыбка.