Браззавиль-Бич

— Не думаю, чтобы так понадобилось, — Джоао пытался сдержать улыбку. — У меня есть мои записи. Много. Каждый вечер я заставляю Алду их переписать. Для практики. Вы же знаете, он не пишет особенно хорошо.

— С того самого времени, как я приехала? Все переписано?

— Только полевой журнал. — Он развел руками. — Конечно, какие-то дни я с вами не было.

— Но я ходила или с вами, или с Алдой… А у него записи сохранились?

— Да. Я каждый вечер их проверяю.

Я почувствовала, что лицо у меня расплывается в улыбке. «Я приду и заберу их. Сегодня же вечером».

— Конечно, — он был очень доволен собой. — Так что ничего не пропало.

— Джоао, что бы я без вас делала?

Он рассмеялся, отвернув лицо, издавая сдавленные фыркающие звуки. Я похлопала его по плечу.

— Чистая работа, Джоао, — сказала я. — Мы прославимся.

Мы дошли до места, где тропинка раздваивалась. Итак, опять на работу.

— Прекрасно, — сказала я. — С чего начнем?

— Оу, — Джоао хлопнул себя ладонью по лбу. — Я забыл. Я видел Лена, она с детенышей. У нее мальчик.

— Пошли ее поищем.

Лену мы нашли в полдень, в обществе нескольких южан. Они отдыхали в тени.

Лена нянчилась со своим младенцем, тут же лежали и сидели Мистер Джеб, Конрад и Рита-Лу. Не было Кловиса, Риты-Мей, Лестера и Маффина.

Мы с Джоао подошли к обезьянам чуть ближе, чем обычно, остановились футах в тридцати от Лены. Детеныш был почти безволосый, иссиня-черный. Конрад искал блох у Мистера Джеба, но по взглядам, которые он постоянно бросал на новорожденного, было понятно, что тот сильно его интересовал. Рита-Лу валялась в траве. Казалось, она дремлет. Я заметила, что генитальная зона у нее стала более розовой, наметилась выпуклость.

— Нужно имя, — сказал Джоао шепотом. — Для ребенка.

Я ненадолго задумалась. «Бобо», — сказала я наконец, неизвестно почему. Джоао записал у себя в полевом листке: «Бобо, пол муж., сын Лены».

Конрад перестал искать блох у Мистера Джеба и начал осторожно приближаться к Лене. Она сидела, опираясь на ствол железного дерева. Бобо беспомощно цеплялся за пряди шерсти у нее на животе — в бинокль я видела, как он сжимает свои крошечные кулачки, — и с жадностью сосал ее правую грудь. Конрад подошел ближе, Лена негромко предупреждающе тявкнула.

Конрад, усевшись на расстоянии в несколько футов, уставился на Бобо и Лену. Потом, под ее пристальным взглядом, медленно протянул руку через разделявшее их расстояние и прикоснулся к спине Бобо. Я всегда считала, что Лена забеременела от Кловиса, но теперь у меня возникло странное чувство, что отцом Бобо мог быть Конрад. Лена встала на ноги и отошла от него. Я увидела, что плацента у нее все еще болтается и пуповина связывает ее с Бобо.

Я слегка сменила положение, шорох заставил Конрада обернуться. Под взглядом его темных, с белыми склерами, глаз я чувствовала себя куда более неловко, чем под взглядами других шимпанзе. Белизна вокруг коричневой радужки делала его глаза осмысленными, совершенно человеческими. Я посмотрела на его черную морду, узкую, длинную щель рта, массивные надбровные дуги. Он всегда казался слегка нахмуренным, этот Конрад, державшийся серьезно и с достоинством, не склонный к кривлянию или озорству. Он сделал несколько шагов в мою сторону и два-три раза хрипловато предупреждающе ухнул. Потом уселся и добрую минуту пристально и неотрывно смотрел на меня. Сперва я не отводила взгляда, затем отвернулась.

Потом поодаль тоже раздались уханье и тявканье. Шимпанзе под деревом откликнулись. Вскоре треск веток возвестил о появлении Кловиса, за которым следовали Рита-Мей, Лестер и Маффин. Как и Конрад, Кловис очень заинтересовался Бобо, но Лена не подпустила его близко: она лаяла, гримасничала и в какой-то момент даже полезла от него на дерево. Кловис сдался и отошел. Однако при приближении Риты-Мей она проявила куда меньше тревоги и даже положила Бобо на траву. Рита-Мей тоже, как завороженная, разглядывала младенца и раз или два осторожно его погладила.

Потом Лена снова взяла его на руки и села с краю, поодаль от всех.

Отдохнув таким образом часа два, стая шимпанзе поднялась и двинулась на север, мы с Джоао последовали за ними. Обезьяны задержались у фигового дерева на берегу Дуная, там, где река промыла глубокое ущелье между окружавшими нагорье холмами. Какое-то время мы смотрели, как обезьяны едят. Я заметила что Рита-Лу постоянно трогает свои гениталии, потом нюхает палец. У нее начиналась течка.

Этим же вечером я пошла по тропинке в Сангви, чтобы взять у Джоао и Алды их полевые листки. Кроме того, как сказал мне Алда, он надеялся, что Лайсеу к этому времени тоже вернется.