Брэдбери

Как бы ни относиться собственно к произведениям Хаббарда,18 давно признано, что это именно он, вместе с известным издателем Джоном В. Кэмпбеллом-младшим (1910-1971), стоял у истока периода, который позднее, во многом благодаря их деятельности, назвали золотым веком американской научной фантастики. Из множества молодых авторов, в те годы ринувшихся в pulp-литературу, быстро обрели известность Роберт Хайнлайн (1907-1988), Айзек Азимов, Альфред ван Вогт (1912-2000), Теодор Старджон (1918-1985), Дэшил Хэммет, Эдмонд Гамильтон (1904-1977), Раймонд Чандлер (1888-1959), Кэтрин Мур (1911-1987) и многие-многие другие.

Скажем так, не самые последние имена.

Представление о том, как всё это происходило, можно получить из переписки Л. Рона Хаббарда и того же Джона Кэмпбелла-младшего, тогда редактора чрезвычайно популярного журнала «Потрясающее» или «Удивительное» («Astounding»).

23 января 1939 года Кэмпбелл-младший писал:

«Дорогой Рон! Я чертовски рад, что Вы будете работать с нами над “Тысячью и одной ночью” (новый литературный проект. — Г. П.). Вам не стоит беспокоиться: этот материал будет отдан Вам, и только Вам».

И далее: «Всем хочется, чтобы их желания осуществлялись. В сказках и в произведениях фэнтези желания героев в самом деле осуществляются. Взрослые, имеющие ум ребенка,19 а таких большинство, конечно, порой не осмеливаются открыто читать “сказки”, потому что боятся признать, что им и в зрелом возрасте интересно что-то “детское”. То есть подсознательно они осознают некоторую свою умственную незрелость. Но действительно зрелый человек ни на что не обращает внимания, он от всей души наслаждается фэнтези, если книжка написана по-взрослому и мысли облечены во взрослую форму, — ведь, будучи полностью уверенным в своих собственных умственных способностях, он нисколько не смутится, если кто-то застанет его за чтением “детских сказок”. То же самое можно наблюдать и в жизни, когда большие сильные мужчины мирно, дружелюбно и спокойно принимают насмешки, поскольку совершенно уверены в своей очевидной силе. А какой-нибудь неуверенный в себе коротышка, скорее всего, обидится на друзей, воспримет их слова агрессивно, злобно и враждебно. В душе своей все мужчины любят фэнтези, надо только придать этому жанру некую “взрослую” форму. Писатель, который честно и с любовью делает это, быстро создает себе крепкое имя: вспомните лорда Дансейни, Вашингтона Ирвинга, Стивена Винсента Бене. Принимая все это во внимание, я абсолютно уверен, что журнал скоро и неизбежно станет модным среди по-настоящему взрослых людей…»20

И соответствующий ответ Хаббарда (от 1 февраля 1939 года):

«Дорогой Джон! Сегодня получил Ваше письмо и первый номер журнала.

Спасибо Вам за то и за другое. У меня пока не было возможности углубиться в чтение, но уже сейчас очевидно, что журнал будет хорошо продаваться. Совершенно уверен в этом. Единственное, что могло бы его уничтожить, — это присущее большинству писателей стремление заставить читателя верить в то, что они пишут, за счет того, что сами они не верят ни во что, и облекают свое явное неверие в форму потока сознания героя».21

Что ж, с pulp-литературы начинали многие.

С этой точки зрения подход Джона Кэмпбелла-младшего к фэнтези вполне был понятен Рею Брэдбери. Действительно, граница между умом мужчины и умом мальчика во многом условна. А сам Рей всегда отличался особой «детскостью». Не очень-то сдержанный в чувствах, откровенный, открытый, всему удивляющийся. Правда, в отличие от многих литературных ремесленников он прекрасно знал и ценил классическую литературу. При всем огромном неугасающем желании печататься, Брэдбери бы и в голову не пришла мысль (как некоторым деятелям pulp-литературы) переписать «Айвенго» Вальтера Скотта в какой-нибудь дешевый «ужастик» или знаменитый «Остров сокровищ» Роберта Стивенсона в убогий пиратский романчик.

Вот почему многочисленные откровения Л. Рона Хаббарда, убежденного pulp-труженика, Рей Брэдбери уже тогда воспринимал с долей иронии.

«Pulp-труженик, — делился своими размышлениями Хаббард, — это прежде всего очень толковый писатель (без этого никуда). Он с интересом подходит к своей работе, как подтвердит любой из тех, кто уже находится на литературной вершине. И если вам случится намекнуть такому pulp-труженику, что все его истории годятся только для мусорной корзины, то, скорее всего, вам просто врежут по носу. И поделом. Каждый честный pulp-труженик старается писать так хорошо, как только может, и часто вкладывает в свои истории нечто большее, чем только увлекательность…

Неясно только, — писал далее Хаббард, — зачем всякие несведущие люди так яростно набрасываются на наши литературные занятия. Представление о том, что pulp-литература пишется механически, и без того слишком распространено.

И вот к чему это приводит.