Читаем Брем полностью

Ты хвастаешь своими ланитами,Блестящими, как золото и пурпур,Ах, но розы вянут все!

Однако мы пошли купаться без всяких опасений. Оскар уже много раз купался в этой бухте, которая выше была очень мелка, отчего ее вода неприятно нагревалась. Мы стали отыскивать более глубокое место, как вдруг мой брат, побледнев как мертвец, сказал:

— Ах, Боже мой, неужели же я утону! Я чувствую, что не могу преодолеть какого-то внутреннего страха. Просто я плыть даже не могу дальше.

Моя обязанность была отговорить брата от купанья. Но чего бы я ни сделал и чего бы не в состоянии был сделать, если б только предвидел случившееся в эти четверть часа! Нырнув под воду, я исследовал глубину и сообщил брату, что берег вовсе не крут. Затем показал ему, как далеко он может плыть без всякой опасности. Сам же я поплыл на середину бухты и с наслаждением погружался в прохладную воду. Много раз я оборачивался, взглядывая на брата, и постоянно видел его стоящим на совершенно безопасном месте. Я уже собрался было в обратный путь, как вдруг услыхал ужасный крик глухонемого мальчика, которому мы часто подавали милостыню. Он сопровождал его такими телодвижениями, что я, уже не веря себе, начал сомневаться в безопасности глубины. Я видел, что произошло несчастие, хотя ум мой не мог и не хотел допустить ужасную истину. Плывя со всем напряжением сил, я скоро достиг берега. Он был пуст. Брат! Оскар! Оскар! — ответа нет. Куда же он мог деться, ведь даже его башмаки остались здесь. Но вдруг я понял, что случилась беда! Между тем глухонемой созвал людей. Я попробовал нырнуть в глубину, но члены мои как бы расслабли — я не мог! Несколько раз я погружался в воду, но меня постоянно выносило наверх, так что я должен был поручить нырянье подошедшим нубийцам.

Я сидел на прибрежном песке, не зная, что делать. В глазах у меня помутилось, я дрожал и ни на что не был способен. Я делал себе горчайшие упреки, что покинул того, кого теперь даже и спасти не способен. Говорить я не мог.

На берег высыпали нубийцы. От пятнадцати до двадцати неутомимо ныряли по всем направлениям. Доктор, Али-ара, мой немец слуга, наш домохозяин — все они старались убедить людей продолжать поиски. Тотчас притащили барку, и снова беспрерывно ныряли под воду. Наконец тело отыскали и, подняв его на барку, снесли в нашу комнату. Меня тоже скорее несли, так я плохо сам передвигался.

Мы положили безжизненное тело на кровать и начали его тереть шерстяными платками. Доктор сперва открыл жилу на правой руке — кровь не показалась! Потом он повторил ту же операцию с левой рукой — появилось только несколько капель крови! Доктор был неутомим. Он принял все надлежащие меры и сам старался привести брата в чувство. Он делал все, что в состоянии сделать благородный человек и дельный врач. Под конец он открыл дыхательное горло, чтоб впустить воздух в легкие — но уж было поздно! Нам пришлось оплакивать мертвого. Доктор Фирталер полагал причиной его смерти апоплексию.

Меня увели и пробовали утешить. И действительно, я начал плакать! Я не мог удержать слез, струившихся из моих глаз. Я старался собраться с духом — и не мог. Я пробовал, как магометанин, заставить себя верить в безжалостный рок — и этого не мог. Всю ночь я не смыкал глаз. Эта ночь была самая печальная и самая долгая в моей жизни. Когда я смотрел на мерцание свеч, которые, как последние стражи, горели вокруг дорогого мертвеца, то мне казалось, что с ними гаснет последняя искра надежды, вспыхивающая во мне. Когда же приходил взглянуть на меня верный турок Али-ара и когда я видел его скатывающиеся по бороде крупные слезы, тогда мои чувства снова вырывались на свободу, и я снова начинал горько плакать.

На следующий день я стал хлопотать обо всем необходимом для погребения. Гроб сделали из двух наших дорожных ящиков красного цвета, и в полдень положили в него труп. Доктор приказал его обмыть и одеть в белую одежду. Шерим-бей прислал не только столяров для изготовления гроба, но и двух своих адъютантов, чтоб приготовить все необходимое для парадного погребения. Позже явилась команда солдат, чтоб почетным эскортом следовать за похоронным шествием.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие исторические персоны

Стивен Кинг
Стивен Кинг

Почему писатель, который никогда особенно не интересовался миром за пределами Америки, завоевал такую известность у русских (а также немецких, испанских, японских и многих иных) читателей? Почему у себя на родине он легко обошел по тиражам и доходам всех именитых коллег? Почему с наступлением нового тысячелетия, когда многие предсказанные им кошмары начали сбываться, его популярность вдруг упала? Все эти вопросы имеют отношение не только к личности Кинга, но и к судьбе современной словесности и шире — всего общества. Стивен Кинг, которого обычно числят по разряду фантастики, на самом деле пишет сугубо реалистично. Кроме этого, так сказать, внешнего пласта биографии Кинга существует и внутренний — судьба человека, который долгое время балансировал на грани безумия, убаюкивая своих внутренних демонов стуком пишущей машинки. До сих пор, несмотря на все нажитые миллионы, литература остается для него не только средством заработка, но и способом выживания, что, кстати, справедливо для любого настоящего писателя.

denbr , helen , Вадим Викторович Эрлихман

Биографии и Мемуары / Ужасы / Документальное
Бенвенуто Челлини
Бенвенуто Челлини

Челлини родился в 1500 году, в самом начале века называемого чинквеченто. Он был гениальным ювелиром, талантливым скульптором, хорошим музыкантом, отважным воином. И еще он оставил после себя книгу, автобиографические записки, о значении которых спорят в мировой литературе по сей день. Но наше издание о жизни и творчестве Челлини — не просто краткий пересказ его мемуаров. Человек неотделим от времени, в котором он живет. Поэтому на страницах этой книги оживают бурные и фантастические события XVI века, который был трагическим, противоречивым и жестоким. Внутренние и внешние войны, свободомыслие и инквизиция, высокие идеалы и глубокое падение нравов. И над всем этим гениальные, дивные работы, оставленные нам в наследство живописцами, литераторами, философами, скульпторами и архитекторами — современниками Челлини. С кем-то он дружил, кого-то любил, а кого-то мучительно ненавидел, будучи таким же противоречивым, как и его век.

Нина Матвеевна Соротокина

Биографии и Мемуары / Документальное
Борис Годунов
Борис Годунов

Фигура Бориса Годунова вызывает у многих историков явное неприятие. Он изображается «коварным», «лицемерным», «лукавым», а то и «преступным», ставшим в конечном итоге виновником Великой Смуты начала XVII века, когда Русское Государство фактически было разрушено. Но так ли это на самом деле? Виновен ли Борис в страшном преступлении - убийстве царевича Димитрия? Пожалуй, вся жизнь Бориса Годунова ставит перед потомками самые насущные вопросы. Как править, чтобы заслужить любовь своих подданных, и должна ли верховная власть стремиться к этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Что значат предательство и отступничество от интересов страны во имя текущих клановых выгод и преференций? Где то мерило, которым можно измерить праведность властителей, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков?История Бориса Годунова невероятно актуальна для России. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и «вчера» и «позавчера»; таковыми они остаются и поныне.

Александр Николаевич Неизвестный автор Боханов , Александр Сергеевич Пушкин , Руслан Григорьевич Скрынников , Сергей Федорович Платонов , Юрий Иванович Федоров

Биографии и Мемуары / Драматургия / История / Учебная и научная литература / Документальное

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы