Бремя

Мне отчего-то важно сейчас увидеть солнце. Погреться в его лучах, подставляя руки и лицо. Как мне поступить? Сопротивляться бесполезно. Даже если повезет и доберусь до купола, дальше идти некуда. Наверняка сработает какое-нибудь хитрое заклинание и от меня останется лишь горсть пепла, что развеет ветер. А если воспользоваться склянками старика? Нет. Тоже глупость. Я даже не знаю, как они срабатывают и зачем нужны.

Остаётся только одно.

Предать.

Предать Верзилу, Юдоль, Капитана, Болтуна и Гоблина. Вспомни, дурак, их лица. Вспомнил? Молодец. Ты обречешь их не только на страдания, но и выкинешь из игры. Но! Всегда есть "но". Они вернутся в реал невредимыми и богатыми. По крайней мере, не будут ни в чем нуждаться, как говорил Шут. И если на Верзилу и Болтуна мне начхать, то на Юдоль, Капитана и Гоблина -- нет.

Я стиснул челюсти, злясь на себя.

Проклятье! Хватит ли денег Юдоль, чтобы выкупить дочь из рабства? А сможет ли Гоблин спасти жену? А Капитан выживет без игры? Что будет с ним? И теперь предположим, я отказываюсь помогать Искусственному Интеллекту. Просто предположим. И нас всех ждет медленная, мучительная деградация. И никаких денег. Печальная концовка. И для группы, и для меня.

Лег на спину.

Ну, вот я съедаю ампулу. Получаю бонусы и опыт. Плюю на соклановцев, обрекая тех на виртуальную смерть. Затем вливаюсь в ряды местного Темного Властелина и, точно собачка, выполняю приказы Искусственного Интеллекта. Какие у всего это преимущества? Легкий опыт, сохранение рассудка, огромный шанс выйти из игры. А про группу я ведь забуду рано или поздно. Их жизнь в реале меня не касается. К тому же вспомни, как они издевались над тобой, унижали. Тебе выпал прекрасный шанс и отомстить, и сказать спасибо.

Я тяжело вздохнул, посмотрел на спину Юдоль. Тогда почему так мерзко на душе? Представил, как буду убивать детей, насиловать их матерей и сжигать дома. Впереди меня ждут только боль и разрушения, как бы пафосно это ни звучало.

Выбора нет.

-- Ты чего не спишь?

Юдоль повернулась ко мне и сонно улыбнулась. Такая невообразимо красивая, такая... слабая.

-- Мысли мучают, -- сказал я и поцеловал её в губы. Она ответила в ответ и прижалась ко мне.

-- Ты все равно ничего не придумаешь.

-- Возможно.

-- Тогда зачем себе забивать голову?

-- Не знаю...

Выбора нет. Выбора нет. Выбора нет.

-- Можно личный вопрос? -- спросил я, водя указательным пальцем по линии плеч. -- Прости, если обижу.

-- Говори уже, дурачок.

Сердце щемяще ёкнуло от того, как она произнесла слово "дурачок".

-- Сколько денег тебе нужно, чтобы освободить дочь?

Она хмыкнула.

-- Много.

И попыталась обнять меня, но я настаиваю:

-- Скажи, пожалуйста, сколько конкретно.

-- Ты ведь все равно не разбираешься...

-- Юдоль.

Она грустно улыбнулась.

-- Сто двенадцать тысяч мегаединиц, Одиссей. Для сравнения: я в год получаю не больше десяти тысяч. И то после вычета налогов и трат на поддержание бака сумма значительно уменьшается.

Сто двенадцать тысяч мегаединиц, мысленно повторил я себе. Сто двенадцать тысяч мегаединиц. Не забудь, дурак!

-- Понятно, -- сказал я. -- Спасибо, что поделилась.

-- И больше ничего не будешь спрашивать? Как мы жили с дочерью? Как её потеряла? Как сама стала шлюхой?

-- Ты расскажешь потом. Когда проснешься.