Бремя белых

Поскольку гордиться ведь можно не только тем, что ты — чистокровный «семит» или «ариец», но и принадлежностью к касте или к сословию. Скажем, гордиться можно тем, что ты — чиновник министерства колоний или жрец культа барона Субботки, или тем, что ты живешь в престижном районе города. Даже тем, что ты пролетарий или что ты бродяга, можно кичиться не меньше, чем происхождением от Рюрика. Вопрос — кому и для чего это надо.

Если есть собственные достижения — неважно, какие, — то и принадлежность не так важна. А белая раса просто с садистской последовательностью требует от своих членов именно личных достижений, личных успехов, выращивания личных качеств.

К тому же чем примитивнее общество, тем сильнее, нерасторжимее в нем узы крови, права и обязанности рождения. Все индоевропейские общества знают деление на четыре общественные группы: жрецы, военная знать, свободные люди, зависимые люди и рабы. Но границы между этими сословиями чем дальше, тем более проницаемы. Даже в жутких террористических деспотиях Древнего Востока, в той же Персии, было представление, что человек за счет личных качеств может и должен изменять свое положение в обществе.

Тем сильнее эта уверенность позже, в обществах всей античной и средневековой Европы. У нас очень быстро и легко обрушивались сословно-кастовые барьеры. Проявил себя человек? Меняем касту.

Индия — единственный пример того, как четыре общественные группы превратились в строго наследственные, да еще дополнились массой каст. Видимо, древние арии в чернокожей и очень пестрой этнически Индии несколько обалдели от этого вавилонского смешения и попытались хоть как-то отгородиться от смешения с цветными.

Вся классическая индусская мифология отражает эту борьбу рас: мифы о темнокожих дэвах, живущих на юге, и покоряемых светлокожими героями Севера. Кстати, вот важнейший сюжет: похищение Ситы, жены светлокожего Рамы, темным страшным демоном Раваном. Сюжет, вполне достойный ку-клукс-клана — о похищении белой женщины негром.

Даже в индуистских иконах отражается расовая борьба и расовое смешение — хотя бы в культе Кришны — «темного» Бога. Да и богиню Кали изображают обычно с негроидными чертами.

Главный вопрос — ну и чего хорошего добились арии со своей кастовой системой? Создали они невероятно застойное, неповоротливое общество, ухитрившееся не меняться чуть ли не тысячелетия. А те, кто был разумнее и гибче, кто полнее раскрывал потенциал белой расы, приплыл к берегам Индии и навел на нее жерла орудий.

Сходит на берег боцман полупиратского судна… Видит — сидит под баньяном просветленный до полного помрачения ума брахман. Сидит в позе лотоса, обмазанный смесью пяти священных субстанций, добываемых из священной коровы: масла, молока, творога, коровьей мочи и навоза. Смешал все это счастье, сидит, благоухает и размышляет о грядущей нирване.

Боцман доволен, добродушно-вальяжен — кончилось полугодовое плавание, твердая земля под ногами. Отхлебнул из фляжки, затянулся трубкой, с интересом созерцает зловонное чудо под баньяном… «Ничего! — думает боцман. — Ничего, что ты такой дикий… Твои дети и внуки еще со мной в море поплывут! Они еще увидят мыс Горн, еще покачаются на волнах всех четырех океанов!»

А брахман смотрит на боцмана не с добродушным удивлением… Он смотрит с отвращением и злобой: пахнет виски и табаком, ест (о ужас!) мясо священной коровы, не знает ни одной «священной» книги. Да еще плавал по морям, нарушая завет необъятно мудрых предков: не пересекать «черную воду». Явный неприкасаемый!

Ну, и кто из этих двух расист?! Может, боцман и уверен в превосходстве белой расы. Но, во-первых, слишком уж много у него оснований для такой уверенности, простим ему. Во-вторых, он-то в свою компанию охотно готов принять брахмана. Даже поможет ему научиться лазать по реям и ставить паруса, чистить толченым кирпичом заржавевшие цепи и тянуть шкоты.

А вот брахман боцмана в свою компанию не пустит никогда. Он слишком надут гордостью своей принадлежности к высшей касте, слишком счастлив быть тем, кто он есть. А боцману может отвести разве что самое низкое место среди каст, в рядах нищих, поденщиков, разнорабочих, прислуги.

Пройдет два столетия, и потомки боцмана начнут слюняво каяться в том, что их предки заставили предков брахмана поднять жопу, и копать землю, и валить лес на строительстве железных дорог вместо размазывания по себе коровьего говна и мочи. Их поведение до предела глупо, но даже в нем есть некая глубоко симпатичная черта — им есть чем гордиться, кроме рождения белыми.

А потомки брахмана все так же надувают щеки, все так же рассказывают о своем величии, пеняя потомкам боцмана на то, что не позволили предку сидеть под баньяном и гордиться кастовым строем. Им-то самим гордиться больше нечем, кроме как своей принадлежностью и чистокровностью.

А в Африке? Любой воин племени ашанти считал себя лучше всех в мире именно потому, что он — воин ашанти. Любой зулус гордился без меры тем, что он — зулус, крадет коров у коса, пугает матабеле, насилует женщин заиле, ест бушменов! Все его, страшного зулуса, боятся!