Бремя белых. Необыкновенный расизм

Впрочем, инстинктивные программы — совершенно особая тема.

Глава 13 Различия расовых культур

Самая прекрасная обезьяна безобразна по сравнению с родом людей. Мудрейший из людей по сравнению с богом кажется обезьяной и по мудрости, и по красоте, и во всем прочем.

Гераклит Эфесский

Культура Севера, или Прелесть самостоятельности

Продолжим наши рассуждения… вредные рассуждения, глубоко враждебные демократии, отрицающие равенство людей, непреклонно расистские и социально опасные. Нюрнбергского процесса на меня нет. И как только мне не стыдно? Сам удивляюсь.

Итак, расовые признаки нордической расы, ее динамичная культура, ее склонность к новшествам в огромной степени порождены природной средой Приледниковой Европы.

Меня легко поправить: европеоиды создали не одну культуру, а великое множество самых разнообразных культур. Даже представления о «европейской цивилизации» XVII — начала XX века нуждаются в уточнении: это объединение очень разных культур. Между ними много общего — больше, чем между каждой из них и любой «неевропейской». Но ведь и различия между ирландцами и финнами, норвежцами и испанцами огромные.

Тем более колоссальны различия между культурами народов-изолятов Европы Великого Оледенения, когда рождалась европеоидная нордическая раса, невероятный и великолепный гибрид сапиенса с неандертальцем.

А общее все-таки есть, и это два важнейших, судьбоносных параметра!

Первое — это индивидуализм. Вне коллектива кровных родственников, позже — соседей и соратников человек не мог существовать большую часть своей истории. Во многом он и сейчас не может жить без поддержки себе подобных.

Но! Во всех культурах и всегда существует некий баланс между индивидуализмом и групповщиной любого толка. Культура определяет, кто именно и в каких именно случаях может или даже должен действовать сам по себе, без опоры на других людей. Тот, кто должен слушаться старших, но не слушается, — осуждается. Но и тот, кто должен сам принимать решения, а не принимает, — тоже осуждается обществом.

Так вот, у белой расы выше требования к самостоятельности одних и тех же категорий людей. В том числе и людей низкого общественного статуса, и детей, и женщин. А уж для взрослого мужчины самостоятельность и ответственность — просто не обсуждаемая норма.

Можно привести много примеров того, как беспомощен бывает человек, если на него сваливается нечто необычайное. Что-то такое, что не описано в рассказах стариков, не обсуждалось в его обществе, не является чем-то привычным.

Вот появляются у берегов Африки или идиллических островов Тихого океана корабли европейцев… и никто не знает, что делать. Все смотрят на вождей, старейшин и жрецов: пусть расскажут, что это такое и как нужно теперь поступать. А они и сами не знают. Они спрашивают у богов и духов — пусть высшие силы снизойдут и расскажут, «как надо».

Можно привести множество примеров того, как и европейские народы поступают точно так же. Не зря же и у нас распространены гадания! И князь Игорь, если верить «Слову о полку Игоревом», тоже гадает, ищет приметы, когда вдруг упала «тьма полдневная», началось затмение солнца во время похода на половцев…

Но ведь и само гадание отличается от упорного поиска того, что говорит Традиция. Африканцы и полинезийцы не гадали, они упорно искали руководящих идей в уже совершившейся истории, в деяниях предков.

Китайцы несравненно цивилизованнее, но и они поступали точно так же. Огромный культурный Китай общался с европейцами три столетия — но так и не понял, что с ними делать. Ведь ничего подобного этим кораблям пришельцев не было в китайской Традиции.

Различия монголоидов и европеоидов очень ярко проявляются и в важнейших текстах культуры и в литературе.

В древнем китайском мифе есть образ: отец стар, он уже не в силах отомстить кровному врагу. Кто из его трех сыновей станет мстителем?! Отец заявляет, что принесет сыновей в жертву богам и тогда боги смогут послать ему победу. Двое сыновей умоляют отца не убивать их, потом угрожают ему, а третий смиренно принимает такую судьбу. Отец убивает старших, приносит их в жертву богам. А третьего, покорного, освобождает; этот третий и оказывается успешным мстителем.

У ирландцев есть почти такой же миф про папу и трех сыновей. Но только у ирландцев двое старших начинают униженно умолять отца их отпустить, а младший как раз принимается угрожать смертоносному папе. Этого третьего отец освобождает, и непокорный сын мстит по всем правилам родового общества…

Сюжет, как видите, один — мораль совсем разная.