Бремя богов

Точно та же беда и с заглядыванием в воду. Чтобы внимательно проследить человеческую жизнь – нужна еще одна жизнь. А если ее «пролистывать» наскоро – легко упустить нечто очень важное.

В искусстве прорицания не сильно помогает даже технология вычисления экстремумов. Ведь экстремум – это точка перегиба. Резкого изменения судьбы. Когда погибает молодой, сильный и здоровый человек – это экстремум. Когда чахлый и больной человек вдруг спрыгивает с печи и берется за меч – это экстремум. Когда умирает больной человек, либо когда бывалый воин убивает сотню врагов – ткань мироздания не меняется, ибо это естественное течение вещей. Не экстремум. В результате – любой, самый тонкий и тщательный расчет способен упустить не то что одинокую смерть – а даже целую кровавую битву.

Давать постоянные точные ответы способно только одно: талант прорицателя. И его терпение с трудолюбием напополам.

Проследить миг появления повелителя оборотней в этом мире оказалось несложно – как раз по моменту возникновения светящейся струны. Через воду в деревянной миске колдун смог даже рассмотреть, как будущий хозяин лесов вгоняет глубоко в землю какой-то оберег, больше похожий на маленький колышек. Так получалось, что на уровне чистой энергетики с самого начала пребывания в этом мире главный полузверь находился на привязи, прицепленный некими заклинаниями к принесенному с собою талисману!

Может статься, он и вовсе не повелитель, а игрушка в чужих руках? Суперсобака на суперповодке?

Возможно, Золотарев никогда бы не разгадал эту загадку – если бы не оговорка Беролапа об амулете любви.

А кого может любить повелитель лесовиков, если он не сблизился ни с одной из женщин этого времени?

Только кого-то из своей эпохи!

Колдун заглянул в будущее, пролистал близкие годы – и вскоре нащупал продолжение ниточки там.

Вот тогда детали мозаики сразу и встали точнехонько на свои места!

Все оказалось легко и просто – если забыть о том, что на все эти магические расследования воспитанник братства потратил полный год.

Ведь, помимо копания в тайнах повелителя оборотней, шаману из рода куницы требовалось еще и следить за покоем своего кочевья, предупреждать сородичей о возможных несчастьях, о переменах погоды, о рождении детей, а также осматривать степь, вырезать из оленьих рогов и черепов амулеты, ходить за дровами и следить за приключениями еще четырех выбранных соколом пришельцев из будущего.

Впрочем, последним он занимался чисто из любопытства.

По необходимости шаман следил за скифами.

* * *

Послышался дробный топот – и на цветочную поляну, густо пахнущую сладкой ванилью и травяной пряностью с примесью гнильцы, выехали восемь юных всадников. Розовощекие, белокожие, ясноглазые, без малейших признаков усов или бороды – вряд ли даже самому старшему из потомков змееногой Табити было больше пятнадцати лет. Однако вольготная степная жизнь – свежий воздух, обильная мясная пища и дни, проведенные в седлах на страже отар, в погоне за хищными ненасытными волками или вкусными быстроногими зайцами – сделали их тела гибкими, руки сильными, а взгляды острыми. По меркам двадцать первого века они выглядели начинающими, но уже неплохо тренированными качками. Может, не столь крепкими, как лесовики – все же, махать топорами им почти не приходилось, – но вполне достойными обложек женских глянцевых журналов, до появления первых из которых оставалось всего лишь двадцать восемь веков.

– Это где-то здесь, – спешился один из степняков, русоволосый и курчавый, с янтарными пуговицами на вороте, нашитыми скорее для красоты, чем по необходимости. – Мы с отцом были здесь два лета назад, отловили трех дикарей для шахты. Потом прошел слух о поселившемся тут чудовище, и эту тропу забросили.

– За два года она наверняка заросла так, что и следа не осталось, – спешились еще двое всадников. У этих одежда выглядела проще: обычные кожаные завязки с деревянными оконечниками на одежде, костяные амулеты, ножны же на поясах и вовсе без украшений. – Придется искать.

– Ты ничего не говорил о чудовище, Волчата! – громко сказал с седла скиф с русыми, но прямыми волосами.

– Перестань, Храпун! Про него половина степи слышала! Великан с кабаньими клыками, кидается камнями дальше, нежели мы стрелы пускаем, – ответил ему голубоглазый и круглолицый сородич.

Скифы выглядели подозрительно похожими – общие черты лица, цвет глаз и волос. Скорее всего, все они были близкими родственниками, если и не вовсе братьями. Как минимум по отцу.

– Хватит орать! – оглянулся на них Волчата. – Лучше лошадей пастись пустите, пока мы проход ищем.

– Боишься, чудовище разбудим? – усмехнулся всадник.

– У лесовиков хороший слух. Они охотники, – отвернулся от них парень с янтарем на вороте. – С такими воплями мы не поймает ни одного. Вернемся с пустыми руками – станем посмешищем.

– Никто же не знает, что мы уехали ловить рабов!