Бремя чести

Отношения супругов налаживались, однако, были не настолько близкими, как хотел того Ален. Она не позволяла прикасаться к себе, называла его на «Вы», смущалась, когда они оставались наедине, а ночи проводила в своей комнате. Между тем, она охотно соглашалась на прогулки, на посещения театров и галерей, на приёмы в домах, хозяева которых были близко знакомы с сеньором Джентиле.

Ален не понимал её, не мог уловить её мысли, чувства. Он не мог сказать, что она приняла его, но и былого презрения он не чувствовал, зато заметил, как явно стала проявляться её гордыня и заносчивость. Временами Ален удивлялся этому, временами радовался. С каждым днём Арабель становилась прихотливее и привередливее. По её просьбе была выгнана одна из служанок, которая не успела приготовить вечерний чай для мадам Д’Амбруазе.

Арабель не понимала, что происходит с ней. Она ощущала себя намного свободнее, чувствовала, что теперь многое в её власти. Свадьба с месье Д’Амбруазе, без приданого, без свидетелей, открыла ей дорогу в лучший мир. В мир роскоши и удовольствий. Лишь в те моменты, когда Арабель лицом к лицу с Аленом сидела у камина, она вспоминала о сущности этого человека и каким способом он организовал этот брак. Она не могла поверить, что так легко смирилась с нежеланной судьбой, и каждый вечер запиралась у себя в комнате и погружалась в раздумья.

Она поняла, что жить в богатстве и достатке ей нравится, однако, то, что ей нужно за это чем-то платить, её не устраивало. «Он сам решил это сделать, я не заставляла его. Я не обязана быть с ним ласковой, взамен на роскошную жизнь. Теперь я беру то, что мне полагается по праву, и никто не принудит меня за это платить, даже самой малостью. А все эти прогулки…Ну не сидеть же мне сутками в комнате. А Ален очень интересный собеседник, если разговор не касается закона…Меня вполне устраивает такая жизнь, но большего он не получит» – рассуждала она, но понимала, что если она никогда не вступит с ним в связь, он может бросить её. «Для такого человека, как он, изменять, или даже в открытую проводить время с другой женщиной – плёвое дело» – полагала она. А ещё она думала о том, что, если она родит ему наследника, то займёт главенствующее место в особняке Д’Амбруазе, вытиснив мадам Изабель. «Она уже в возрасте. Ей будет тяжело справляться с домом. Она будет сидеть с внуком, а я займусь каким-нибудь свои делом. Быть может, открою свою пекарню. Да, да…И месье Бенуа теперь будет работать на меня, а не я на него» – мечтала Арабель.

Она стала заложницей своих амбиций, да до такой степени, что через неделю после Крещения пришла к Алену в комнату, чтобы рассказать счастливую новость.

– Я не знаю месье, как вы отреагируете на это, – будто терялась она. – Я надеюсь, что положительно.

Ален недоумевал. Он оторвался от книги, и был удивлён хотя бы тому, что Арабель перед сном зашла к нему в комнату. Хоть они и провели до этого одну ночь вместе, всего одну, став настоящими мужем и женой, она будто чуралась его. Она стала ещё больше избегать мужа, реже выходила на прогулки и часто часами сидела в своей комнате, даже не выходя на обед. Ален был опечален. Он думал, что теперь они станут более открыты друг другу, станут больше доверять, станут ближе, но произошло всё в точности наоборот.

Поэтому, в этот вечер, он был удивлён приходу Арабель.

– Я слушаю тебя. Я тоже надеюсь, что ты скажешь мне что-то хорошее.

– Я беременна, месье Д’Амбруазе. У вас будет ребёнок.

Ален молчал, будто к чему-то прислушивался.

– Ты уверена?

– Да. Сегодня меня осмотрела врач. Я и сама догадывалась, а она подтвердила мои догадки.

Ален встал из-за стола, подошёл к Арабель и тихонько обнял её. Ещё чуть-чуть, и он бы заплакал.

– Ты не представляешь, как осчастливила меня, – прошептал он. – Эта новость будто моё второе рождение. Я стану отцом! Наш ребёнок…Он непременно будет похож на тебя – такая же красивая черноволосая девочка…

– Я думаю, что будет мальчик. Я уверена. Надеюсь, от отца он возьмёт только хорошее.

Весь вечер Ален провёл в зале в компании сеньора Джентиле. Старик вежливо поздравил его. Скрывая своё счастье за Алена, который приходился ему почти сыном, он держался изо всех сил, чтобы не заплакать и не расцеловать будущего отца.