Бремя государево<br />(сборник исторических романов)

Много дела представилось новому митрополиту, видевшему кругом себя тьму суеверия и невежества. В народе господствовала уверенность, что по случаю истечения седьмой тысячи лет от сотворения мира, согласно исчислению греческих хронологов, должно было произойти преставление света. И это ужасало всех. Многие уходили в монастыри, чтобы провести остаток дней земных в посте и молитве. Другие бросали обычные работы и занятия, говоря, что теперь нечего трудиться, а надо только о спасении души заботиться. Появилось немало лжепророков, которые проповедовали о скором скончании века, а под шумок обделывали свои темные делишки. Празднолюбцы-грамотеи шли в попы и в дьяконы, соблазняя народ своим грубым невежеством и распутством. В довершение беды в некоторых областях Руси свирепствовала заразная болезнь, называемая в летописях «железою», от которой умерло до двух тысяч народа…

Времена стояли переменчивые. Умы народные шатались, не зная, где ложь, где правда… Митрополит Филипп, как пастырь добрый — не наемник, со времени своего вступления на первосвятительский престол Русской Церкви не покладая рук трудился над умиротворением мятущихся.

Заботился владыко и об окраинах, населенных язычниками-инородцами, приводимыми в московское подданство, но там уж совсем было плохо, потому что боговдохновенных проповедников было мало, а заурядные попы и монахи не могли снискать к себе уважения и доверия среди язычников…

Между прочим, с некоторого времени до слуха владыки стали долетать вести, что жители Перми Великой, крещенные в 1462 году пермским епископом на усть-вымской кафедре Ионою, намерены отпасть от православия, склоняясь на уговоры языческих жрецов и шаманов. Купцы-москвичи, прогнанные возмутившимися пермянами, подтвердили слухи об этом, ввергнув святителя в глубокую печаль и тревогу. Следовало принять свои меры, чтобы спасти колеблющихся от мрака идолопоклонства. А средств для того было мало. И вдруг решение великого князя послать войско для покорения Перми Великой подало митрополиту счастливую мысль… И он пожелал повидать Пестрого перед походом.

— Да будет благословен приход твой, чадо мое, — встретил митрополит воеводу, осеняя его крестным знамением. — Да будешь ты счастлив в ратном деле, на какое теперь воздвигаешься!

— Аминь, — ответил Пестрый, принимая и целуя благословляющую руку святителя. — Спасибо тебе, владыка святой, за слово доброе!..

— Садись, боярин, потолкуем с тобой, — указал митрополит на лавку, покрытую мягким войлоком. — Надо мне словцо-другое молвить о пермянах, коих ты воевать собираешься…

И он начал говорить.

Долго говорил митрополит, посвящая Пестрого в свои планы и заботы о делах церкви. Владыка скорбел о пермянах, недавно еще принявших православие, но замысливших уже отступиться от него. Причины к тому были общеизвестны: отдаленность Перми Великой от Москвы, отсутствие хороших священников, могущих показывать примеры благочестивой жизни, враждебное отношение пермян к русскому племени, олицетворяемому среди них новгородцами и, только лишь отчасти, московскими купцами. А так как христианство шло с Руси, считаясь «русскою верой», то новопросвещенные охладевали и к христианству, не получая от него никаких вещественных благ, на что, быть может, они надеялись. Поэтому владыка решил, что весьма полезным будет послать в Пермь Великую пятерых священников и иноков, трое из которых были зыряне, то есть родственные пермянам люди, для утверждения последних в спасительной вере.

— Надо обратить заблудших на путь истины, — заключил Филипп свою речь, выслушанную Пестрым с глубоким вниманием. — Да не взыщет с нас Господь за попущение словесного стада своего. А тебя умиленно прошу я, князь Федор Давыдович, не оставь своим попечением попов да иноков моих, коих тебе я поручаю!

— Будь покоен, владыка. Ни на час о них я не забуду, завсегда для них подмогой да защитой буду!

— Вот как утешил ты меня, боярин! — радостно воскликнул митрополит, набожно перекрестясь на иконы. — Большое спасибо тебе. Потрудись же во славу Божью! Только вот тебе завет мой духовный, княже: не позволяй воинам страну пермскую разорять, ибо не подобает христианам подобных себе людей обездоливать! А потом, Боже храни, не невольте вы язычников веру Христову принимать, ибо не меч, не огонь несут свет любви евангельской, а мир, да слова добрые, да кротость беспредельная, ими же вся церковь вселенская зиждется!

— Аминь! Да будет так, как повелел ты, владыка! — наклонил голову Пестрый и, напутствуемый благословением и доброжеланиями Филиппа, оставил митрополичьи покои, глубоко тронутый евангельским заветом святителя.

Начались деятельные приготовления к далекому походу, пугавшему воображение одних и открывавшему перед другими широкие виды на наживу. Ковали и чинили оружие, шили теплую одежду, необходимую для зимнего времени, заготовляли съестные припасы, заключавшиеся в хлебе, рыбе и разной живности.