Бремя империи

Убийству Али Хасана Джималя, видного мусульманского богослова и настоятеля крупной мечети, посвящены были первые полосы — тех местных газет, которые несмотря на беспорядки в городе все-таки сумели выйти. Версии выдвигались самые разные, наиболее часто упоминалось, что он стал жертвой христианских юнцов-фанатиков, готовых убивать. Рассматривалась также и версия неудачного ограбления, хотя она изначально была идиотской — ну не станет грабитель стрелять жертве в голову с двадцати метров.

Видна была работа и департамента полиции. Практически во всех газетах было упомянуто, что убит видный мусульманский богослов был в двух шагах от двери "непристойного вертепа", который накрыла полиция. Что он там делал, и был ли там вообще — газеты умалчивали, но мысли рождались нехорошие. Упоминали так же о том, что убийство могло быть связано с уголовными разборками из-за закята. [закят — ежегодный налог, который должен платить каждый мусульманин и который некоторые недобросовестные муллы пускают совсем не на помощь бедным…]

Раскаивался ли я? Не спал ли ночью? Каково чувствовать себя палачом? Ну, если вас так это интересует, давайте об этом и поговорим, пока время есть…

Я, кажется, уже упоминал, что любой дворянин Империи — ее солдат, иначе он просто не имеет права быть дворянином. А солдат должен защищать свой родной дом от всех врагов, внешних и внутренних. И делать все для этого, в том числе и то, что другие делать не хотят или не могут.

Этот Джималь, мулла очень любящий маленьких детей — хотите сказать, что он не враг? Что он обычный гражданин, имеющий право на справедливый и беспристрастный суд? Ой ли? Сначала эта мразь насилует детей, потом несет людям слово Аллаха, потом возводит хулу на Государя, потом собирает какие-то сборища, потом предает Родину, вступает в сношения с агентами британской разведки, неизвестно зачем ходит в сеттльмент. И это — гражданин, имеющий право на суд?! И это вообще человек?

Это самый настоящий враг. Раковая опухоль, которая разлагает страну, становится причиной метастаз, если ее не удалить. Хирургическим путем — другой путь пока неизвестен. Удалил — возможно, больше опухолей не будет. Не удалил — рак убьет тебя. И здесь не до сантиментов, права всего организма на жизнь несоизмеримы с правом на жизнь опухоли. Раковая опухоль, убивающая нас — именно так следует расценивать людей, подобных Джамалю. И удалять их, пусть это боль и кровь — но удалять. Пока метастазы не пошли по всему организму.

Поэтому и спал я хорошо и никакими муками совести не страдал. Не грешно это — избавиться от опухоли. И хирург — это не палач, он удаляет малое для того, чтобы все остальное могло продолжать жить…

Что-то вдруг будто толкнуло меня в спину. Я отложил газеты, достал визитную карточку, набрал номер. Но вместо ее голоса я услышал гудки, показавшиеся мне похоронным звоном…

Черт!

Начал набирать второй номер, думая про себя, что не может так все закончится, ну просто — не может. На сей раз, в уши вместо гудков полилась тягучая арабская мелодия, чем-то похожая на азан. И, наконец, я услышал голос. Ее голос…

— Алло…

— Юлия… Всю прошедшую ночь я думал исключительно о вас…

Ее смех был похож на перезвон колокольчиков…

— А, господин офицер… Скрывающийся от жандармерии… Я надеюсь, вы добрались до своего места службы…

— Только благодаря вам, прекрасная незнакомка… И я, как порядочный человек и как русский офицер не могу вас не отблагодарить… Как вы смотрите на то, чтобы провести этот вечер вместе… скажем на побережье… Там есть милые рестораны…

Юлия снова рассмеялась…

— А если на нас нападут? Там говорят, бесчинства, страшно на улицу выйти…

— Со мной никто не посмеет даже близко вам подойти… — заверил ее я — и Браунинг я всенепременно возьму с собой…

— Однако, боюсь… я занята этим вечером… — мое сердце пропустило удар и возможно не один — мои друзья пригласили меня на вечеринку, это в Борж эль-Бражнех. Но у меня нет кавалера на вечер… так что если вы желаете…

— О большем я не мог бы и мечтать, сударыня… — за долю секунды я взмыл из пропасти разочарования к вершинам блаженства — позвольте узнать, где мы встретимся…

— Думаю… вы сможете заехать за мной в четыре часа… Я живу на аль-Рашидин, 19. Знаете, где это?

— Ничто в мире мне не помешает найти…

— Тогда я буду ждать вас у дома. Форма одежды свободная, можете одеваться, как хотите…

Бейрут, район Санайех. 15 июня 1992 года

— Фамилия, имя, отчество?

— Забыл…

Следователь — пожилой, невысокий, с серым от усталости лицом, в мятом полицейском мундире, отложил ручку в сторону, с укором взглянул на развалившегося на стуле по другую сторону стола бритого юнца. Юнцу было лет шестнадцать, не более…

— Слушай, парень. Ты меня не зли. Тебе когда на сборы идти?

— А что?