Бремя любви

Анжела склонилась над дочерью в приливе любви. Она не замечала наблюдавшей за ней Лауры. И не видела, как та тихонько выскользнула из комнаты. Но какое-то смутное ощущение неловкости заставило ее сказать Артуру:

– Мэри Уэллс не сможет приехать на крещение. Пусть Лаура будет крестной матерью, мне кажется, ей это доставит удовольствие.

Глава 4

1

– Ну как прошло крещение? Тебе понравилось? – спросил мистер Болдок.

– Нет, – ответила Лаура.

– В церкви, наверное, холодища. Но купель там красивая. Нормандский стиль – черный турнейский мрамор.

Лауру эти сведения не тронули. Она обдумывала свой вопрос.

– Можно мне спросить, мистер Болдок?

– Конечно.

– Можно просить у Бога чьей-нибудь смерти?

Мистер Болдок искоса бросил на нее взгляд:

– По-моему, это непростительное вмешательство.

– Вмешательство? – не поняла Лаура.

– Ну вершит делами ведь Всевышний, согласна? Так почему ты хочешь приложить к этому руку? Это не твое дело.

– Мне кажется, для Бога это не имеет большого значения. Если ребенок окрещен, он ведь попадет на небеса, правда?

– Куда ж еще?

– И Бог любит детей. Так в Библии сказано. Значит, Он будет рад ребенку.

Мистер Болдок прошелся взад-вперед по комнате. Он был серьезно озабочен, но показать этого не хотел.

– Послушай, Лаура, – сказал он наконец. – Ты должна… должна заниматься только своим делом.

– А если это касается меня?

– Нет, не касается. Ты можешь распоряжаться только собой. Молись и проси для себя что угодно: голубые уши, бриллиантовую тиару, титул королевы красоты, когда вырастешь. В худшем случае получишь положительный ответ.

Лаура недоуменно смотрела на него.

– Да, да, я говорю совершенно серьезно, – подтвердил мистер Болдок.

Лаура вежливо поблагодарила и сказала, что ей пора домой.

Она ушла, а мистер Болдок взволнованно потер подбородок, почесал голову, ущипнул себя за нос и в рассеянности написал разгромную рецензию на книгу злейшего врага, буквально истекающую млеком и медом.

Лаура возвращалась домой в глубокой задумчивости.

Возле небольшой католической церквушки она замедлила шаг. Женщина, которая приходила к ним помогать на кухне, была католичкой. Лаура вспомнила обрывки ее рассказов, которые она слушала с замиранием сердца, как нечто диковинное, странное и… запретное. Поскольку няня, ревностная прихожанка, очень строго ее осуждала за то, что она упоминала жену, одетую в багряницу. Кто такая эта женщина, Лаура не имела понятия. Знала только, что она имеет отношение к Вавилону.

Но сейчас она вспомнила, что Молли рассказывала, будто бы в молитвах можно попросить об исполнении желания. Надо только поставить свечку. Лаура в нерешительности остановилась, глубоко вздохнула, оглянулась по сторонам и проскользнула в дверь церквушки.

Внутри было тесно, темно и пахло совсем не так, как в приходской церкви, куда Лаура ходила каждое воскресенье. Она не увидела никакой женщины в багряных одеждах, только женскую гипсовую фигуру в голубой накидке, перед которой стоял поднос с горящими свечами. Рядом лежали свежие свечи и стоял ящик с отверстием для монет.

Лаура стояла в нерешительности. Ее богословские познания были путаны и скудны. Бога она знала. Он был обязан ее любить, в силу того что Он Бог. Ей было известно также, что есть и дьявол с рожками и хвостом, специалист по искушению. Женщина в багряном одеянии занимала, наверное, место где-то между ними. Леди в голубой накидке выглядела доброй. Пожалуй, она бы отнеслась к пожеланию Лауры благосклонно.

Вздохнув, Лаура порылась в кармане, где лежала еще нетронутая монетка в шесть пенсов, которую каждую неделю ей давали на карманные расходы.

Лаура просунула монетку в щель ящика и услышала, как она со стуком упала на дно. Исчезла безвозвратно! Лаура взяла свечу, зажгла и воткнула в проволочный держатель. Тихим вежливым тоном сказала:

– Это мое желание. Пожалуйста, дайте ребенку уйти на небеса. – И добавила: – И пожалуйста, если можно, поскорее.

Она постояла еще немного. Горели свечи, леди в голубой накидке выглядела все такой же доброй. Лаура ощутила на мгновение чувство опустошенности. Слегка хмурясь, она вышла из церкви и побрела домой.

На террасе стояла коляска с ребенком. Лаура подошла и посмотрела на спящую девочку.

Головка ее с легкими белокурыми волосиками шевельнулась, веки раскрылись, и на Лауру глянули голубые глаза с плохо фиксированным взглядом.

– Ты скоро будешь на небе, – сказала сестре Лаура. – Там хорошо, – ласково добавила она. – Все в золоте и драгоценных камнях. И арфы. И много ангелов с крыльями из настоящих перьев. Там лучше, чем здесь. – Она немного подумала и добавила: – Ты увидишь Чарльза. Представляешь? Увидишь Чарльза!

Из гостиной вышла Анжела Фрэнклин.

– Привет, Лаура. Разговариваешь с малышкой? – Она склонилась над коляской. – Здравствуй, моя лапонька. Она не спала?

На террасу вслед за женой вышел Артур Фрэнклин:

– Почему женщины так сюсюкают с детьми и говорят всякие глупости? Странно, ты не находишь, Лаура?

– Я не считаю, что это глупости, – ответила Лаура.

– Не считаешь? Тогда что же это, по-твоему? – Он улыбнулся, подзадоривая ее.

– Любовь.