Бремя молчания

А сейчас я сижу в полицейской машине и тихо схожу с ума, потому что машина целую вечность ползет до дома моей тещи. Добрый полицейский предлагал съездить к Фильде без меня и все ей объяснить. Тогда, сказал он, я быстрее попаду в Айова-Сити, в больницу, куда увезли Петру. Я поблагодарил его, но отказался. Хочу сам сказать Фильде, что Петра жива. Правда, она тяжело ранена, но уже летит в больницу, где ей окажут медицинскую помощь. Мою дочь увезли в незнакомую больницу, в чужой город, в котором я ни разу не был. Поразительно, как это я доверил дочь совершенно чужим людям! Я доверил ее жизнь пилоту вертолета, врачам скорой помощи… Кроме того, полицейским не терпится поговорить с ней и выяснить, что же произошло сегодня. Пришла ли она в себя? Когда я ее нашел, она была без сознания. Ее красивое личико так зверски избито, что я не сразу узнал ее. Если бы не пышная копна кудрявых черных волос, чем-то испачканных, — потом я понял, что волосы у нее в крови, — я бы принял ее за чужую девочку… Дышала она ровно, а остальное для меня было не важно. Главное — она была жива. Синяки, кровоподтеки — это ладно, хотя я гоню от себя мысли о том, что с ней могло случиться на самом деле. Таких догадок и врагу не пожелаешь! Главное — Петра дышала. Пусть Фильда едет к ней. Посидит рядом, подержит за руку, успокоит, утешит. Ну а я… я вернусь в лес. Вернусь и найду чудовище, сломавшее нам жизнь. Мне наплевать, что он отец Калли и Бена и муж Антонии. Мне теперь все равно. Я найду его и убью.

Антония

Пока Калли делают рентген, доктор Келсинг стоит рядом со мной. Она обещает заглянуть к нам после того, как Калли вымоют и переведут в палату на ночь. Я благодарю ее и спрашиваю, стоит ли заставлять Калли говорить.

— Нет, вы сейчас посидите с ней. Побудьте просто мамой. Говорите с ней как всегда. Задавайте вопросы, но не ждите, что она ответит словами. Ей нужно время, чтобы успокоиться, почувствовать себя в безопасности. Ей будет легче, если вы будете рядом. А я скоро к вам зайду.

Молли начинает осторожно промывать многочисленные раны и порезы на ножках Калли. Ее ступни в грязи, пыли и запекшейся крови. Сначала толком ничего не разглядеть, но Молли осторожно промывает раны, и становится ясно, что Калли придется зашивать. Ее ножки заживут еще очень не скоро! Я стараюсь не ахнуть от ужаса, увидев глубокие порезы и ссадины на ступнях Калли и синевато-багровые рубцы, идущие крест-накрест по лодыжкам. Ноготь большого пальца содран напрочь. Калли сжимается и дрожит всем телом — то ли от холода, то ли от боли. Наверное, и от того, и от другого. Из ее глаз катятся слезы.

— Калли, все будет хорошо, — с трудом говорю я и встаю так, чтобы загородить собой Молли. Потом я беру ее ручки в свои и пытаюсь их отогреть.

— Калли, сейчас я промываю тебе ножки, чтобы ты не подхватила какую-нибудь противную инфекцию. Согласна, процедура не из приятных. Но ты уж потерпи, хорошо? — говорит Молли.

Калли храбро кивает, обнимает меня руками за шею и прижимается ко мне всем тельцем.

— Все хорошо, Калли, — шепчу я ей на ухо. — Держись. Я с тобой.

Калли выгибает спину, начинает лягаться и вырываться.

— Тише, тише, Калли! Пожалуйста, постарайся не дергаться. Да, да, сейчас пощиплет немножко. — Молли говорит ласково, несмотря на то что Калли только что заехала ей пяткой в подбородок. Молли мне нравится, и мне ее жалко, но вместе с тем я испытываю облегчение: значит, у Калли еще остались какие-то силенки.

В палату входит доктор Хигби, он улыбается Калли и хочет погладить ее по голове, но Калли тут же съеживается и прячет лицо у меня на груди. Доктор Хигби отступает.

— Все нормально, Калли. Наверное, на твоем месте я бы тоже не захотел, чтобы чужой человек гладил меня по голове, — весело говорит доктор Хигби. Он моет руки над маленькой раковиной в углу и надевает резиновые перчатки. — А теперь я дам тебе лекарство, которое поможет твоим ножкам заснуть.

Калли недоверчиво косится на доктора Хигби.

— Они, конечно, не захрапят… — При этих словах доктора уголки губ у Калли подергиваются в улыбке. — Но как будто немножко онемеют, — продолжает доктор Хигби. — Пройдет несколько минут, и ты перестанешь чувствовать боль. — По-моему, Калли постепенно успокаивается.

Пока доктор Хигби и Молли занимаются ножками Калли, я разговариваю с дочкой. Шепотом рассказываю ей любимые истории — и ее, и мои. Мы обе любим вспоминать ту ночь, когда она появилась на свет. Когда у меня начались схватки, разразилась страшная гроза.