Бремя обвинения

Поначалу Леденев подумал, что Бирюков задал не тот вопрос, но затем решил, что психологически такой поворот в допросе будет верным.

– А кто же еще мог убить? – удивился Яковлев, и Юрий Алексеевич отметил, что удивление старпома было искренним.

«Или очень профессионально играет», – подумал он, преодолевая то внутреннее сопротивление, которое приходило, когда он думал о Яковлеве как об убийце.

– Что вы делали потом? – спросил он старпома.

– Я выбежал из квартиры… Почему-то мне противно было от мысли оказаться дома, требовать объяснений у жены… Я бродил по городу, дважды подходил к своему дому, но войти не решился. Затем купил водки и отправился на такси в поселок Гремячий Ручей. Там работает на барже шкипером мой родственник из нашей деревни. Баржа у него была на отстое, а сам он на борту. Там мы напились… Утром стали опохмеляться, – словом, пьянка началась по новой… Мне показалось, что жизнь кончилась, я снова и снова вспоминал содержание записки, и перед глазами моими вставала жена с бокалом шампанского в руках. А к вечеру приехал баржевой матрос из Поморска. Он и рассказал об убийстве Подпаскова… Я перестал пить и рано утром первым автобусом поехал в город. Сразу хотел идти в милицию и обо всем рассказать, но после выпитого мучила жажда. Решил выпить пива. В последний, так сказать, раз…

Яковлев замолчал, потянулся было к сигарете, но спохватился, отдернул руку и вопросительно посмотрел на Бирюкова.

– Курите, курите! – сказал полковник. – Что вы еще можете добавить к своему рассказу?

– Больше ничего.

– Хорошо. А теперь мы зададим вам несколько вопросов. Давайте вы, Юрий Алексеевич.

– Кто-нибудь, кроме вас, знает о том, что вы получили записку?

– Нет, я никому не говорил. Сами понимаете, что такой информацией не делятся…

– Понимаю, а шкиперу, вашему родичу, вы говорили о случившемся?

– Нет.

– А как вы объяснили ему неожиданный визит и пиршество?

– Ну… Как вам сказать… У моряков не принято доискиваться до причин, по которым их товарищ решил «дать газ» – загулять, значит… Сказал, что пришел с рейса, давно не видел земляков, решил навестить… Этого ему было достаточно.

– Понятно, – оказал Бирюков. – А теперь посмотрите сюда. Ваши гантели?

– Да, – растерянно сказал Яковлев. – Это мои гантели. Я держу их в каюте, чтоб иногда размяться.

– Посмотрите внимательно, Валерий Николаевич. Гантели эти кустарного производства, но и такие изделия могут быть похожими одно на другое.

– Да нет же, это мои гантели, – сказал старпом. – Вот здесь, видите, две каверны рядом и царапина на другой. Я хорошо знаю свои вещи.

– Это похвально – знать свои вещи… Ваше утверждение запротоколировано… Дело в том, что одной из этих гантелей был убит диспетчер Подпасков.

– Как?! – вскричал Яковлев. – Но я…

– Вот именно вы… Вы могли использовать один из этих снарядов в качестве орудия убийства. Видите, как легко отвинчиваются шары с рукоятки! Один такой шар вместе с рукояткой был обнаружен за дверью черного хода у котельной. На шаре нашли следы волос и кожи. Да и форма травмы на голове Подпаскова соответствует форме и размерам шара на гантели. Второй шар, свинченный за ненадобностью, сегодня ночью был найден во время обыска в вашей каюте. Там же была и другая гантелина. Члены экипажа признали это вашей собственностью, как только что признали и вы сами…

– Так, – глухо произнес старпом. – Но как… Как могло попасть туда?..

– Мы и пытаемся выяснить, – продолжал Бирюков. – Подпасков убит гантелью – в этом сомнений у нас нет. Но кто ее принес? Если не вы, следовательно, и обвинять в убийстве вас нельзя. При всем уважении к вашему крепкому телосложению я не могу согласиться, чтоб с помощью кулака можно было бы отправить к праотцам такого здоровяка, каким был диспетчер.

– Так что же произошло? – сдавленным голосом спросил Яковлев.

– Пока не знаю, – сказал Бирюков. – Значит, если не вы принесли гантель, вы – не убийца. А если убили вы, то вашему искреннему признанию, которое вы сделали нам сегодня – грош цена. Вы далеко не мальчик и, конечно, понимаете, что одно дело убить так, как, судя по вашему рассказу, это сделали вы, а убийство с заранее обдуманным намерением – совсем другое дело. Вот, послушайте. – Василий Пименович раскрыл небольшую книгу, лежащую у него с левой стороны стола, под рукой. – «Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, – прочитал он, – наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со ссылкой или без таковой или смертной казнью». Ну, пока отягчающих обстоятельств в вашем деле не усматривается. А теперь, посмотрите, как оценивается уголовным законодательством ваш рассказ. «Умышленное убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего… – наказывается лишением свободы на срок до пяти лет или исправительными работами на срок до одного года». Видите, как разнятся правовые нормы?

– Вижу, – сказал Яковлев. – Только зачем все это? Я признал свою вину… Чего же еще?