Бремя равных

Он был рядом с “Удачливым” — грузный белый гигант. Уже два алых цветка распустились на его теле темно-вишневые глаза затягивала пелена оцепенения; он из последних сил боролся с первородным ужасом, леденящим кровь; опускался на несколько метров и вновь напрягая деревенеющие мышцы, всплывал, не в силах сбить пламя, — неузнанный предводитель с отметиной на лбу.

— Шлюпку на воду! — скомандовал Тарас и с неожиданной для его возраста прытью сбежал с мостика.

Фрэнк Хаксли был почти счастлив. В однообразной работе “рыбогляда” не часто выпадает такая удача пережить день, полный неожиданностей и даже приключений, не уступающих подвигам его любимых киногероев. И хотя палить по дельфинам должен был Бэк, пилот тоже взял пневморужье. Все было: плавучие крепости аборигенов, дельфины — подводные чудища и он — вездесущий Гарри с верным бластером в правой руке.

— Смотри, шеф, белый дельфин!

— Где!

Вместо ответа Бэк выстрелил.

Фрэнк тоже заметил длинное белое тело, рывком ушедшее под воду, но тут же всплывшее снова.

— Межзвездный вампир!

Пилот, придерживая штурвал левой рукой, заложил вираж и выстрелил с правой: огненная кувшинка закачалась на волне. Промах, а это для Гарри непозволительная вещь, и Хаксли снова заложил вираж, опустив машину ниже, прицелился поточнее…

— Есть!

И “Флайфиш-131” пошел на разворот…

* * *

Раненый альбинос смотрел на приближающуюся шлюпку гаснущим красным глазом. Может быть, он и хотел бы исчезнуть, скрыться от новой беды, но не мог — шок сковал его тело, а может быть — старому капитану хотелось в это верить, — он чувствовал, что люди не сделают ему ничего плохого.

Дельфин словно ждал шлюпку — едва его белый бок коснулся борта, силы оставили гиганта и плавники бессильно обвисли.

— Линь! — скомандовал Тарас. — Найтовь к борту. Живо.

Загорелые шершавые руки ловко просунули тонкий канат под передние плавники, захлестнули петлей на хвосте, притянули белую покорную громадину к шлюпке.

— Минут через десять — пятнадцать должен очнуться. Подождем…

* * *

Флотилия возвращалась на Базу, как похоронная процессия. Тралы были испорчены, трюмы — пусты. Косяк исчез, словно растворился: ни гидролокаторы других баз, ни “рыбогляды” даже остатков не нашли.

По этому случаю, а также по случаю возможного официального выхода на пенсию старого капитана в кают-компании “Онеги” состоялся прием. “Удачливый” показался рыбакам маловат для раута на капитанском уровне.

Согласно ситуации, Тарас Григорьевич был грустен и молчалив. Закусывали, словно издевались над собой, консервами “Тунец в собственном соку”.

— Одного я не могу понять, — сказал вдруг Тарас. — Чего-то не хватало в сегодняшнем лове, чего-то очень знакомого…

— Рыбы, — засмеялся кто-то с набитым ртом.

— Птиц не хватало сегодня, ни чаек, ни даже фрегатов, — пропел со своего места Тасис.

— А я-то, старый осел… — Тарас вскочил, опрокинув стул. — Конечно, птицы! Они же за нами, как приклеенные, ходят! А сегодня — ни одной!

— Ну и что?

— А то, что даже птица не трогала эту рыбу! Ни чайки, ни фрегаты, ни альбатросы, а они любую падаль склюют! Значит, было в этой рыбе что-то такое… Правда, наука помалкивает. Только кажется мне, что дельфины нас, дураков, от какой-нибудь неизвестной науке пакости оберегали. А мы их…

В кают-компании воцарилось неловкое молчание.

* * *

Нина появилась так же внезапно, как исчезла. На и был мягкий купальный халат.

— Толя, готовьте кресло.

Пан поднял голову.

— Нина, что вы хотите?

— Связаться с Уиссом на пента-волне.

— Ни в коем случае! Вы помните, что было в прошлый раз?

— Помню. Но мы должны знать, что случилось!

— Пента-волна слишком опасная штука. Нет, Нина, ни рисковать незачем. Надо искать другие пути.

— Иван Сергеевич, вы отлично знаете, что других путей нет. А сидеть и ждать вот так — бессмысленно, потому что мы не знаем причин, из-за которых Уисс изменил свои намерения. С кем он говорил? В чем опасность Третьего круга и связана ли она с будущей передачей? И возможна ли вообще теперь передача? Если возможна, то когда?

— Не знаю. Ума не приложу. Все так долго готовилось к путешествию и к сегодняшнему дню… И ты, и Уисс… И в самом начале — провал… Уиссу могло помешать только что-то очень серьезное… Но что?

— Никто, кроме Уисса, на эти вопросы не ответит, Иван Сергеевич. А что касается прошлого раза — полно: Уисс теперь и сам будет осторожнее, тогда он просто не рассчитал мощности сигнала… Нельзя медлить. Происходят какие-то события, возникает новый фактор, а мы прячемся за Уисса и ждем, когда он сам разрешит наши проблемы.

— Ну хорошо. Только будьте осторожнее, Нина. Не перенапрягайтесь. И, пожалуйста, без обратной связи…

— Как получится.

— Никаких “как получится”. Договорились?

— Договорились, Иван Сергеевич… Толя, кресло готово?

Нина сбросила халат. Коричневый купальник сливался с цветом загорелой кожи, и в потоке зеленого света ее фигура казалась отлитой из меди. Она постояла на носу корабля с минуту и медленно села в кресло. Толя и один из лаборантов захлопотали над ней. Провода постепенно обвивали ее тело, впиваясь присосками электродов в виски, в шею, в руки, в живот, в ноги.