Бремя русских

Но в этот раз меня никто не разбудил, и спал я весьма долго и спокойно. Но приоткрыв глаза, я подумал, что, наверное, все еще сплю. Ведь лежал я на мягкой постели, застеленной белоснежным бельем. С трех сторон вокруг меня стояли ширмы, на одной из которых висело распятие, а на другой – картина с каким-то огромным кораблем. С четвертой же стороны была стена с круглым иллюминатором, через который я увидел голубое небо и белые высокие облака.

Я понял, что нахожусь не в раю – там не ныли бы рубцы от плетей, хотя болят они сейчас поменьше, чем обычно. И я и не в аду – иначе откуда тут на стене взялось распятие? Но если я не сплю, то где я? И как сюда попал?

Я сел на постели и выглянул наружу. Сквозь иллюминатор было видно бескрайнее синее море, а не голый тюремный двор-колодец, как в Чарльстоне. К тому же особое покачивание и дрожание пола под ногами говорило мне, что это не пол, а палуба, и что я нахожусь на корабле в открытом море.

И тут я вспомнил всё. Передо мной снова возникли люди с закрытыми лицами в зеленом обмундировании, внезапно появившиеся из зарослей пальметто, странные хлопки, так непохожие на обычные выстрелы, смерть наших мучителей и чудесное освобождение от тюремщиков. Да, это был не сон? Но что же тогда было дальше?

Вдруг через небольшой просвет в ширмах ко мне вошел человек в белом халате, в котором за лигу можно было узнать врача, и заговорил со мной на неплохом, хоть и со странным акцентом, английском языке.

– Сеньор де Сеспедес? – вежливо сказал он. – Долго же вы спали. Как вы себя чувствуете?

– Не так уж и плохо, сеньор доктор, – ответил я, пытаясь встать. – Скажите мне, пожалуйста, где я сейчас нахожусь?

– Вы находитесь в корабельной медсанчасти корабля военно-морского флота Югороссии «Североморск», – ответил мне врач, вдевая в уши гибкие трубки. – Снимите вашу рубашку, сеньор де Сеспедес, сейчас я должен вас осмотреть.

– Так вы югоросс?! – сказал я, с восхищением, расстегивая пуговицы на рубашке. Рассказывали, что они захватили Константинополь и часть Турции, что они практически без потерь уничтожили английскую эскадру, что их опасаются даже янки, несмотря на то что Югороссия находилась на другом конце света.

Я всегда думал, что только последнее правда, а все остальное – так, кто-то присочинил для красного словца. По факт заключался в том, что то, что я считал сном, оказалось реальностью, и я действительно свободен.

– Да, я югоросс, капитан медицинской службы Иван Алексеев, – ответил мне врач, прикладывая мне к груди странный холодный кружок. – Вы, сеньор де Сеспедес, кстати, единственный, кого я еще не успел осмотреть. Дело в том, что вчера вы уснули почти сразу же после того, как попали на борт нашего корабля, и я не стал вас тревожить… Повернитесь, дышите… Да, не стал будить вас, ведь здоровый сон – лучшее лекарство.

– А что с моими товарищами? – спросил я, чувствуя, как холодная штучка в разных местах касается моей спины. Очевидно, что это был какой-то югоросский аналог стетоскопа, не требующего, чтобы врач непосредственно нагибался к больному.

– Здоровых среди них практически нет, – сказал мне доктор, прекращая свои манипуляции. – Одевайтесь, сеньор де Сеспедес. У каждого из вас есть какое-нибудь заболевание, а у некоторых я подозреваю даже туберкулез.

– Туберкулез?! – воскликнул я, вспомнив свою покойную и горячо любимую супругу, которой даже врачи в Гаване не смогли ничем помочь. – Значит ли это, что мои товарищи обречены?

– Почему же обречены? – ответил врач, пожав плечами. – Ни у кого из них нет ни четвертой, ни даже третьей стадии, а на первой или второй у нас это лечат. По крайней мере, здесь.

Я не стал спрашивать, что он имел в виду под словом «здесь», а оделся и пошел с сеньором доктором в небольшой кабинет, где меня взвесили, измерили и потом довольно долго обследовали – в основном неизвестными мне методами.

Потом сеньор доктор сказал:

– Будем дожидаться результатов анализов, но мое мнение – вы практически здоровы, несмотря на то что год пробыли в «Чарльстон – Хилтоне».

Я не понял, что такое «хилтон», но понял, что речь шла о городской тюрьме. Доктор смазал мои рубцы мазью. Оказалось, что это он делает повторно, впервые это сделали, когда я попал на борт. После медицинского осмотра меня проводили в небольшую столовую, где я сытно и вкусно поел вместе со сменившимися с вахты матросами. Мне сказали, что после долгого недоедания мне пока не стоит объедаться.

А потом в столовую вошел офицер в черной форме с тремя большими металлическими звездами на погонах и направился к моему столику.

– Здравствуйте, сеньор де Сеспедес, – сказал он мне на довольно хорошем испанском языке, – я капитан первого ранга Перов, командир этого корабля. Вы будете не против, если я к вам присоединюсь?

Сеньор Перов оказался для меня весьма интересным собеседником. Первое, что он сказал, было следующее:

– Сеньор де Сеспедес, ваш сын и дочери живы и здоровы. Они находятся в расположении нашей базы, в бухте Гуантанамо, и передают вам привет.