Бремя секретов

На следующее утро я просыпаюсь от шума ветра и дождя, который барабанит в амадо. Прислушиваюсь. Под напором ливня двери трясутся все сильнее. Свет проникает снаружи сквозь щели между досками. Смотрю на часы, которые висят на стене. Без десяти восемь. Мама уже что-то шьет при свете лампочки. Я встаю. На столе — плошки, палочки и полная тарелка кимчи.

— Ну и буря! — говорю я, протирая глаза. — Настоящий ураган.

Мама садится к столу, накладывает в плошки рис и разливает овощной суп.

— Хорошо, что мне не нужно идти работать в такую погоду, — говорит она.

— Почему они все вдруг уехали отдыхать? — спрашиваю я.

Мама улыбается:

— Я слышала, как хозяин незадолго до отъезда сказал своей жене: «Уму непостижимо! Здесь нет ни одной ласточки. Хотя еще не пришло время улетать на юг. Где же они все?» И жена ему ответила: «Говорят, этим летом их много за городом». Хозяин тут же приказал готовиться к отъезду.

На мгновенье мамино лицо помрачнело. Теперь я жалею, что задала этот вопрос. Невыносимая жара, цветет аир, пропали все крысы… Неужели скоро случится что-то ужасное? Нет, я же видела вчера утром двух ласточек. Мы едим молча.

Вымыв посуду, я усаживаюсь за стол и начинаю заниматься. Пишу сочинение на корейском языке и пытаюсь заучить новые иероглифы ханмун, которые мама показала мне в начале недели.

К десяти часам ветер стих и кончился дождь. Открываю амадо, влажный жаркий воздух сразу проникает в комнату.

— На небе ни облачка! — говорю я маме. — И куда только ушла гроза?

— Днем будет очень жарко, — говорит она. — Сегодня первое сентября. В этом году осень наступит позже, чем обычно.

С шитьем в руках она выходит на крыльцо и ставит в дверях бамбуковый стул.

— Иди сюда. Здесь не так душно, — зовет она меня.

— Нет, сначала закончу делать задание. А потом пойду на холм собирать колокольчики. Их там много.

Мама улыбается. Колокольчики ее любимые цветы.

Когда я возвращаюсь домой, уже почти полдень. Букет из колокольчиков ставлю в бутылку. Мама готовит на кухне, напевая вполголоса какую-то песенку. На столе бамбуковая корзина с оставшимися со вчерашнего дня початками кукурузы. Приношу с кухни плошки и палочки. В тот момент, когда я ставлю все это на стол, раздается зловещий гул. «Что это?» У меня кольнуло в сердце. Послышалось глухое рычание, и вдруг дом начал шататься. Я еле удержала равновесие. Бамбуковая корзина перевернулась, и кукуруза рассыпалась по полу. Лампочка без абажура, свисающая с потолка, раскачивается, точно маятник. Часы сорвались со стены. Хочу позвать маму, но сил хватает лишь на то, чтобы уцепиться за деревянную перегородку. Мама кричит с кухни:

— Йони, быстрее!

И тащит меня за руку из дома. Земля плывет под ногами. Соседи бегут в сторону главной улицы. Плачут дети. Ноги у меня подкашиваются, я спотыкаюсь, падаю. Мама крепко держит меня за руку. Где-то сзади грохочет взрыв. Это фабрика по производству лекарств. Нагайя сровняло с землей. «Наш дом исчез!» Фабрика в огне. Я так испугана, что не могу бежать. С неба сыплются искры.

— Скорее! — кричит мама. — Иначе мы задохнемся от дыма.

Лицо у нее белое, как полотно.

* * *

Мы идем следом за толпой людей, движущихся в направлении холма, откуда я вернулась сегодня утром. Но говорят, дальше дороги нет: разрушенное здание перегородило улицу. Нужно идти в обход.

Мы бежим из последних сил. Запыхавшись, я умоляю маму: «Подожди минутку, я больше не могу». Но мама не останавливается и продолжает тянуть меня за руку. Я замечаю, что у нее на поясе висит белая холщовая сумка.

— Мама, а что у тебя в сумке? — спрашиваю я.

— Деньги и мой дневник, — отвечает она шепотом.

— Как ты успела? У нас ведь совсем не было времени, чтобы захватить с собой вещи.

— Сумка всегда лежала у меня под рукой, на верхней полке кухонного шкафа. Нужно быть готовой к любой неожиданности.

Мы шли больше часа, и вот наконец добрались до вершины холма, где уже толпится народ. Со всех сторон доносятся крики: «Смотрите! Вон там, внизу! Весь город горит, он похож на море пламени. Токио скоро исчезнет с лица земли!»

Меня охватила смертельная усталость. Сажусь на камень. Опять подземные толчки. Хватаюсь за мамину руку. «Через несколько секунд все закончится, — успокаивает меня мама. — Не бойся».

Хочется пить и есть. С самого утра во рту не было ни крошки. Деньги, которые мама взяла с собой, сейчас совершенно бесполезны. «Вместо сумки нужно было захватить воду и кукурузу», — думаю я.

Стоит ужасная жара. «Воды!» — кричат дети. Мама садится на землю, прислонившись спиной к камню, и жестом указывает, чтобы я положила голову ей на колени. Я молча опускаю голову и закрываю глаза. Но заснуть не получается: в нескольких шагах от нас беспрерывно плачет мальчик лет двух или трех, которого держит на руках молодая женщина. Она укачивает его и пытается успокоить, но мальчик плачет все громче.