Бремя (СИ)

— Медвежонок, пора. Хозяин требует, чтобы ты избавился от своей бывшей группы. Нет времени больше ждать, часики тик-так-тик-так, милый. Старая Алнурия не посоветует глупости, уж поверь. Она прожила до-о-олгую жизнь, она не ошибается, медвежонок. Если Старая Алнурия скажет, что дважды два равняется пяти, то так и будет, хе-хе-хе!

Я поежился от холодного порыва ветра, подул на пальцы. Изо рта вырвались облачка пара.

— Что я должен сделать?

Ответил Шут:

— Коснись лбов.

Кивнув, нерешительно дошел до Болтуна, встал, стараясь не отводить взор. Мне хочется обрадовать его и крикнуть: "Бегите! Я убью их". Вместо этого молчу, стискивая кулаки и челюсти. Бедняга смотрит с немым укором, словно из нас двоих я сумасшедший. От каждого его движения звенят кольца кандалов.

— Хочешь сказать что-нибудь напоследок? — спросил я.

Он замотал головой.

— Наверное, будет больно…

С этими словами коснулся указательным и средним пальцами до его лба. Ему передалось слабое сияние. На щеках и на подбородке затанцевали слабые ленты света, точно вылезшие после проливного дождя черви. Они распухли, поглощая всё новую и новую плоть.

— Иди пока к следующему, — посоветовал Шут.

Губы Капитана растянуты в улыбке, но вот глаза горят ненавистью. С последней нашей встречи старик выглядит еще более изможденным. Желтоватая кожа обтягивает скулы так сильно, что кажется, будто она сейчас порвется. Лицо перемазано в пепле. Из-за лохмотьев Капитан напоминает бедняка, который вот-вот издохнет.

— Есть последнее желание? — спросил я.

— Надеюсь, сдохнешь ты где-нибудь под забором.

Мои пальцы коснулись его лба. Голова старика качнулась назад, как воздушный шарик, изо рта вырвался луч света.

Очередь Верзилы.

— Парень, не надо! — попросил он. — Пожалуйста, нет!

— У меня нет выбора.

— Я могу перечислить тебе денег. Много денег! Ты сможешь выбраться из игры, сможешь даже приобрести хорошее кибернетическое тело! Плоть будет как настоящая! Только не убивай меня.

— Не дергайся, пожалуйста.

— Я не хочу в тюрьму! Не туда. Ты не знаешь, каково это ютиться в маленькой камере… Прошу: пожалей меня!

Он упал на колени, цепи натянулись, отчего Капитану и Юдоль пришлось сесть. Из глаз здоровяка брызнули слезы, на верхней губе повисла нить сопли.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Нет, только не сегодня. Не могу! Нельзя! Я сделаю всё, что захочешь. Мы же друзья! Лучшие друзья! Я буду учить тебя!

Я положил ладонь на лоб здоровяка. Почувствовал, как больно кольнуло в груди. Скривился и отнял руку. На щеках Верзилы, слабо горя, проступила причудливая золотая вязь. В ноздри ударил запах паленой плоти.

— Боже, как больно! Нет! Не-е-ет!

Кто бы мог подумать, что гигант может так по-женски верещать. От белого пламени его лицо превратилось в светящуюся дыру.

С трудом удалось шагнуть влево.

— Поторапливайтесь, господин, — попросил Шут, наблюдая за мучениями Капитана, Болтуна и Верзилы. — Времени у нас мало, а предстоит еще многое сделать.

Не ответил, встал напротив стоящей на коленях Юдоль. Низко опустив голову, она не смотрит на меня. Перед глазами по-прежнему стоит картина её смерти. Как гули ворвались в подвал. Как накинулись на неё. Как брызнула кровь, окропляя стены. Я открыл рот, но ни слова не смог выдавить из себя.

— На твой счет переведут сто двенадцать тысяч мегаединиц, — сказал я. — Этих денег должно хватить, чтобы освободить твою дочь. Поверь, я и согласился на сделку с Искусственным Интеллектом ради тебя. На остальных мне наплевать.

Она молчит, ничем не выдавая своего волнения. На ней вновь маска прожженной мужиковатой стервы. Я положил ладонь ей на лоб. Юдоль тяжело задышала, затем согнулась от приступа кашля. Её спина вспыхнула, будто облитая бензином.

Подходя к Гоблину, намереваюсь без лишних разговоров коснуться его, но руку перехватил Шут.

— Нет, господин. Нам надо оставить дегро.

— Для чего?

— Увидите. Пока не трогайте его.

С этими словами он щелкнул пальцами, цепи на плечах, руках и ногах дегро распались. Карлику пришлось собственнолично проводить аукающего и пускающего слюну дурака к Старой Алнурии. Я же шагнул назад от бывших соклановцев, наблюдая за тем, как огонь света всё сильнее и сильнее пожирает их. Пламя уже расплавило лица, поэтому криков не слышно.

Что я наделал?

От меня не ускользнуло, как Юдоль коснулась руками коленей и как они прилипли к ногам. Тела группы задрожали в белом сиянии, потеряли форму, точно свечи на костре. Голова Верзилы неестественно упала на спину и отделилась от тела, расплавляясь. Превращаясь в лужицу огня. Капитан попытался было подняться, но из него вдруг словно вытащили позвоночник. И бедняга студенистой массой растекся на камнях.

Я, чувствуя, как к горлу подкатил противный ком, молчу не в силах пошевелиться. Хочется закрыть глаза и не видеть мучения группы. Хочется оказаться как можно далеко от этого места — там, где меня никогда не найдут. Запахло жаренным мясом и еще чем-то едким.