Бремя славы

Ермаков с озабоченным видом шагает взад-вперед по вагончику. Входит  М а к е д о н с к и й. В руке у него портфель-чемоданчик.

М а к е д о н с к и й. Даже не верится, что я вижу самого Николая Ермакова!

Е р м а к о в (иронически). Какая удача!

Рукопожатие.

М а к е д о н с к и й. А что вы думаете: обхитрить вашего Потапова и попасть к вам — это действительно удача.

Е р м а к о в. Короче. Где ваши медведи?

М а к е д о н с к и й. Какие медведи?

Е р м а к о в. Ну, эти… любители. Вы же дрессировщик?

М а к е д о н с к и й. Что вы! Я из газеты.

Е р м а к о в. Ага… Значит, будете фотографировать… Принять позу? Пожалуйста. (Принимает картинную позу.) Да снимайте же! Щелкайте! Потом будет некогда. На меня идут с медведями.

М а к е д о н с к и й. Но я… я не умею фотографировать. Я очеркист.

Е р м а к о в. Тогда записывайте. Только в темпе. (Диктует.) «Ермаков Николай. Окончил ПТУ. Чуток, отзывчив, морально устойчив…». Да что мы будем зря тратить время? Вот вам газета… Даже несколько газет. (Дает Македонскому кипу газет.) Тут все про меня сказано. И про моих ребят тоже.

М а к е д о н с к и й. Э, нет! Вы нужны мне живьем. И вы и ваши ребята.

Е р м а к о в. Послушайте, чего вы хотите?

М а к е д о н с к и й. Достоверности. Я должен собственноручно пощупать рельсы, которые вы прокладываете к железному руднику.

Е р м а к о в. Щупайте.

М а к е д о н с к и й. Узнать, какие они.

Е р м а к о в. Стальные. Эр — шестьдесят пять.

М а к е д о н с к и й. Я должен узнать, какая насыпь.

Е р м а к о в. Насыпь как насыпь. С щебеночным балластом.

М а к е д о н с к и й. А какова ваша личная производительность труда?

Е р м а к о в. Сегодня я палец о палец еще не ударил.

М а к е д о н с к и й. Как это так?

Е р м а к о в. Очень просто. Ждал вас.

М а к е д о н с к и й. Меня?

Е р м а к о в. И медведей.

М а к е д о н с к и й. Ну а в другие дни? Вчера, например?

Е р м а к о в. Увы, то же самое.

М а к е д о н с к и й. И давно вы не работаете?

Е р м а к о в. С тех пор, как стал знаменит. Угораздило меня выйти на первое место!

М а к е д о н с к и й. Так казнятся только неудачники. Забавно это слышать из ваших уст!

Е р м а к о в. К соседям моим никто не ездит. Все ко мне! А чем хуже бригада Тони Петровой? Они вот-вот нас обскачут, если уже не обскакали, пока мы тут с вами беседуем. Написали бы очерк о Тоне Петровой.

М а к е д о н с к и й. Тоня Петрова — это не то. Вот Николай Ермаков — это имя!

Е р м а к о в. Сегодня, буквально через несколько минут, все решится. Или она забирает первенство, или мы сохраняем его за собой. Вы можете прозевать момент рождения нового героя. Не мешкайте, поезжайте к Тоне Петровой. Ваш очерк о ней будет первым. Он принесет вам признание.

М а к е д о н с к и й. Но я уже придумал заголовок: «Ермаковцы — покорители Сибири». А начну я этот очерк так: «Если бы все работали с такой отдачей, как Николай Ермаков и члены его бригады, то до коммунизма было бы рукой подать».

Е р м а к о в. Ну, это вы слишком. Это надо еще доказать.

М а к е д о н с к и й. Уже доказано. Электронно-вычислительной машиной.

Е р м а к о в. Если бы эта машина побывала здесь и увидела, в каких условиях мы трудимся, она взяла бы свои слова обратно. Мои ребята, те действительно работают. А я… (Махнул рукой.) Вся моя заслуга в том, что я никого к ним не пускаю. Ни журналистов, ни медведей. Пока не сдадим объект. Зазнаются еще. Не все выдерживают испытания славой.

М а к е д о н с к и й. А вы? Упиваетесь славой в одиночку?

Е р м а к о в. Я с удовольствием переложил бы ее на ваши плечи.

М а к е д о н с к и й. Это вы только говорите. На самом деле вам нравится быть знаменитым. Признайтесь. Бремя славы никого еще не тяготило.

Е р м а к о в. Откуда знать это вам, пока что незнаменитому?

М а к е д о н с к и й. Знаю. Только незнаменитые и знают настоящую цену славе. Возьмите, к примеру, Моцарта и Сальери.

Е р м а к о в (улыбается). Уж не хотите ли вы меня отравить?

М а к е д о н с к и й. Вам смешно. Вас знает вся страна… Сколько вам лет?

Е р м а к о в. Двадцать два.

М а к е д о н с к и й. А мне уже двадцать три. И фамилия у меня звучная — Македонский. А славы нет. Стихи пишу — не печатают. Может, рискнете? Послушаете?

Е р м а к о в. Но я же не критик.

М а к е д о н с к и й. Вы — Ермаков! Об этом крае стихи, о руднике.

Е р м а к о в (помедлив, махнул рукой). Давай! Где наша не пропадала!

М а к е д о н с к и й (обрадовался). У меня их тут целый чемоданчик! (Берется за портфель-чемоданчик.)

Е р м а к о в (в испуге). Что?! А вагончик и маленькую тележку не прихватил?!

М а к е д о н с к и й (горестно). Вот и все так — шарахаются от этого чемоданчика. Будто в нем не стихи, а змеи гремучие… бомбы… грехи господни.