Бремя стагнатора

Когда-то, в эпоху колониальной экспансии на нашей планете конкистадоры-головорезы уничтожили уникальную ацтекскую культуру, потомки голландских переселенцев – буры – едва не извели под корень два африканских народа, английские колонизаторы вырезали коренное население острова Тасмания. Все эти зверства объяснялись высшими соображениями: экспортом достижений европейской цивилизации, выводом аборигенов из тьмы варварства, борьба с голодом и эпидемиями, насаждением «истинных» культурных ценностей. Апофеозом колонизаторской политики стало пресловутое «бремя» белого человека, вошедшее в лексикон с легкой руки старого расиста Киплинга. История развивается по спирали, но кто мог предположить, что нечто похожее возродится 170 лет спустя? Кто мог подумать, что после всех достижений расовой терпимости и политкорректности, много раз осмеянная и осужденная идеология «бремени» снова вылезет на свет божий, только теперь уже не белого человека, а землян в целом…

ЗАГОНЩИКИ

– Привет, Жан-Поль! Как служба?

– Скучища. Сидим в кабаке, контрабандистов изображаем старательно. Судя по всему, нам верят. Делают вид, что боятся, хотя, по-моему, им просто очень нравится, как мы платим. В этой глуши вообще платить не принято. У них и денег-то нет, натурпродукты на выпивку выменивают, бартером. Командир! Долго нам тут еще сидеть? Скоро паутиной зарастем! Свен с Мирославом гильдейцев гоняют, Ли и Ю Фат в Чжандоу воду мутят, а мы тут без дела прохлаждаемся.

Да уж, что есть, то есть – капать на мозги Дюваль умеет. На Земле, после пяти лет службы в Иностранном легионе, он пытался стать страховым адвокатом. Наверное, тогда его и научили нудить клиенту в ухо, пока тот не откажется от претензий. Но попытка успехом не увенчалась, потому Жан-Поль и записался в колонисты. Наверное, он, в конце концов, осел бы в Администрации, но, прослышав про ТС, сам пришел наниматься в Службу. Опыт легионера стал бесценной находкой, а с некоторыми побочными эффектами приходилось мириться. Не бывает людей без недостатков. Главное, чтобы они достоинства не перевешивали.

А сейчас Дюваль со своими людьми сидел в сонном приграничном городке Ихтанамор, опекал Иррабана и маялся бездельем.

– Ничего, не расстраивайся. Без работы не останешься. Есть и для тебя кое-что. Я тут читал твой доклад…

– Какой?

– Номер семнадцать, двухмесячной давности. Ты сообщал, что на солмаонском посту сидит хитрый командир, который со всеми контрабандистами дружит, да еще вдобавок на чжаньскую разведку подрабатывает. Так?

– Да какой пост! Название одно. Местные говорят, его возвели как доходный дом для торговых гостей, когда гильдия еще и не помышляла отделяться. Ну и заодно как станцию для имперских курьеров: отдохнуть, переночевать, скакунов сменить. А сейчас в нем сидит гарнизон, человек двадцать, делают вид, что собирают пошлину. Но по Ринтагайскому тракту торговые караваны ходят редко – слишком узкий. Так что имперцы больше контрабандистов опекают.

– А командир кто?

– Целый трехлучевик! Кайноль кин Ахнамара. Рассказывают, что его сюда сослали из столичного гарнизона за какие-то провинности. То ли трахнул не ту, то ли украл не там.

– Может, просто не поделился с кем надо?

– Не знаю, наверное. Он и здесь не успокоился. Про контрабандистов я уже говорил, да и чжаньцы ему хорошо платят. По этой дороге курьеры так и снуют: из Солмаравана в Морскую столицу по Ринтагайскому тракту самый короткий путь. Понятное дело, останавливаются на ночлег или просто скакунов сменить. Пока гонец спит, Кайноль послание переписывает. Может, и подливает чего курьеру, дабы сон покрепче был.

– Откуда такие подробности?

– Ха! Когда наш трехлучевой патриот встречался с чжаньским агентом, я метрах в пятидесяти с камерой лежал и направленным микрофоном. Тут со скуки и не такое выкинешь!

– Без санкции?! Жан-Поль! Я знаю твою квалификацию, но ты подумал, что могло случиться, если б тебя заметили?

– Не заметили. В Легионе хорошие инструкторы.

Квашнин разозлился.

«А дисциплине в Легионе не учат, что ли?!»

– Твоя самоуверенность может плохо кончиться! Ты всех нас подставляешь!