Бремя страстей

И снова в ответ этот странный, лишенный искреннего веселья смех.

— Не рассчитывай на это.— Он прошел через ворота стойла и придержал створку для Кэссиди. Ей ничего не оставалось, как выйти следом за ним. — Я имею право оставаться здесь и на ночь, — сказал он вставляя щеколду на место.

— Не ври!

— Я и не вру.— В голосе его звучал вызов. И спокойная уверенность.

Больше всего на све­те ей хотелось сейчас как-нибудь его унизить, но ничего не приходило в голову. Если он сказал правду, то у него абсолютное право в конюшне. Если же он солгал… Ну нет, он не стал бы. С какой стати? Это просто глупо. О Бриге Маккензи она наслышалась много чего, но не было случая, который свидетель­ствовал бы о недостатке у него ума. Конечно, он был способен на безрассудные поступки, но только в пьяном виде или в очередной истории с женщиной.

Мысленно представив Брига с женщиной в постели, то, как его сильное мускулистое тело прижимается к ней, содрогаясь в любов­ных конвульсиях, она испытала нечто еще не­изведанное — внутри у нее все задрожало, вскипевшая кровь бросилась в лицо. Она тут же отогнала от себя подобные мысли.

С некоторых пор, после того как, Расти Кэлхун поцеловал ее, прижимая к шершавой бетонной стене футбольного стадиона, она ста­ла слишком часто задумываться об отношени­ях между мужчинами и женщинами и о том, чем они занимаются за закрытой дверью. Расти дошел до того, что расстегнул ей кофточку, неуклюже просунул руку в лифчик и начал ласкать ей грудь прежде, чем ей удалось вы­рваться. Нельзя сказать, что целоваться с ним ей было неприятно, хоть и в этом они оба оставались неумелыми подростками, но что-то пугало. Соблазнительно, но жутковато.

Потом Расти звонил ей каждый вечер, но она больше не выходила к нему погулять. Она не была готова к тем забавам, которых он ждал от нее. К тому же она подозревала, что он просто использует ее как средство подобраться поближе к Энджи. Ведь все мальчишки жаждали Энджи.

Но почему же у нее возникли запретные мысли о Бриге Маккензи? Он ведь совсем взрослый, ему, наверное, столько же лет, сколько брату Деррику. И вообще, он наемный работник. Он не смеет командовать ею. Но все же она почти физически ощущала на себе его взгляд, и путь к дому показался ей нелегким.

Добравшись до заднего крыльца, она скинула ботинки и на цыпочках прокралась к себе в комнату. Из кухни доносилась музыка, комнаты, где работал телевизор,— громки невыразительный голос постоянного ведущего новостей. Она придумает, как ей перехитрить Брига Маккензи. Не будет же он день и ночь стоять на страже возле Реммингтона.

Сердце никак не хотело успокоиться, он заперла свою дверь и, не зажигая света, пере секла комнату, остановилась у открытого or на. Мир был прекрасен. Сумерки покрыли по ля темно-фиолетовыми тенями, на фоне которых выделялись черные силуэты лошадей.

Кэссиди посмотрела в сторону конюшен. Бриг по-прежнему был там. Привалившись спиной к изгороди, он смотрел на ее окно. Потом зажег спичку и на мгновение высвети лось его лицо: резкие, грубоватые, будто высеченные из камня черты — острые углы на плоскости, густые черные брови. Неподвижное лицо было обращено к ней. Прикурив, о небрежно отшвырнул спичку.

В горле у Кэссиди пересохло, но она про­должала стоять у окна, держась за раму одеревеневшими пальцами. Закусив губу, она не сводила глаз с одинокой фигуры, темневшей на фоне белых досок. Виден был красный огонек его сигареты, тоненькая струйка дыма вилась в воздухе.

В воздухе стоял аромат свежескошенной травы, увядающих роз и запах пыли. Жужжали насекомые. А Бриг все курил, мрачный страж, исполненный решимости поступить по-своему. Такой же упрямый, как жеребец, которого она непременно приручит.

Не сможет же он стоять там все время. Ей нужно только переждать. Отвернувшись от ок­на, она вновь услышала его гортанный издева­тельский смех, который, как ей показалось, громким эхом прокатился в отдаленных горах.

Джеду Бейкеру жгло пальцы, державшие раскаленный руль новенького «корвета». При­парковался возле ресторана «Приют Бургера». Ключи болтались в замке зажигания, надры­вался радиоприемник, а он тянул коку со льдом и осматривал прилегающую к рестора­ну лужайку для пикника, где под сенью трех огромных дубов теснилось несколько столи­ков. Среди сидевших там была Энджи Бьюкенен со своей лучшей подругой Фелисити Кол-Дуэлл; уписывая жареную картошку с кетчупом и лениво попивая содовую, они делали вид, что не замечают его с Бобби, сидящих в открытом автомобиле и не сводящих с них глаз. По радио передавали интересную пьесу, смысл ко­торой едва доходил до него. Щурясь от солнца, он сказал:

—   Она и не подозревает, что именно я буду ее первым мужчиной.— Глаза его замаслились от сладостного предвкушения, пока он разме­шивал в коке кубики льда.

—   Ага, а я буду священником, — насмеш­ливо отозвался Бобби Алонсо. Он прикончил шоколадный коктейль и продолжал смотреть через ветровое стекло на Энджи.