Бремя страстей

— Просто так. Я всегда наблюдаю. За то­бой. За Чейзом. Наблюдал за Энджи.— Под­нявшись, он подошел к дереву и показал вверх, на развилку сучьев.

— Что там?— спросила она, загоражива­ясь от ярких лучей солнца, проглядывавших сквозь ветви деревьев. Наконец она разглядела сердце, вырезанное на коре дерева и надпись: «Энджи». Кэссиди вспомнила, как сидела под этим самым деревом много лет назад, а Бриг, вертевший в руках складной ножик, разговари­вал с ней. Уж не он ли тогда вырезал сердце и эту надпись?

—       Разве ты не знала, что это происходило здесь, знала ведь?

—       Нет…

—       Потому что ты не наблюдала.

—       А что ты еще видел, Уилли? — спросила она, но он стоял и молча глядел на нее пус­тыми голубыми глазами.

Неожиданно таинственно улыбнувшись, он прошептал:

— Я все видел. Все.— Затем повернулся и пошел обратно к конюшне.

Оставшееся после обеда время Кэссиди по­святила работе над статьей. Билл Ласло много раз звонил ей домой, но она избегала общения с ним. Однако здесь, в редакции, отступать было некуда.

—       По-прежнему «никаких комментариев»?

—       Мне нечего тебе сказать.

— Даже по поводу смерти Джона Доу? — Он сел на край ее стола.

—       Сожалею, что он умер.

—       Твой муж так ничего и не говорит?

— Ты знаешь, что у него сломана челюсть. Каждое слово дается ему с трудом.

— Как удобно.

— Никому не пожелаю таких «удобств».

—       Ну а что ты можешь сказать по поводу бегства Санни Маккензи из Северо-западной больницы?

—       Я очень беспокоюсь и прошу всех, кто хотя бы мельком видел ее, связаться со мной. Я надеюсь, ты донесешь эту мою просьбу до читателей своей колонки и сообщишь им, куда следует позвонить, если ее обнаружат?

Билл усмехнулся и досадливо поморщился.

—      Ты окружаешь меня каменной стеной, Кэссиди!

—      Извини, но мне действительно больше нечего тебе сказать.

—       А зря. Мне всегда казалось, что мы работаем с тобой в одной команде, Кэсс, и поэ­тому должны помогать друг другу.

—       В одной команде? Вот уж никогда не замечала, что ты принадлежишь к какой-ни­будь команде!

—       Ты ее достал, Ласло. — Селма порылась в своей сумочке и вытащила пачку сигарет «Вирджиния слимз».— Знаешь, ты не был та­ким занудой, когда курил. Не хочешь ли сос­тавить компанию?

— Ты убиваешь себя, Селма!

Воспользовавшись ситуацией, Кэссиди кив­нула обоим, выключила компьютер и поспе­шила выйти из помещения редакции, радуясь возможности провести вечер дома. Впрочем, ей опять придется лицезреть Чейза. От этой мысли у нее начались спазмы желудка. Как долго они будут жить в этом аду?! Как скоро произойдет неизбежное? Нет, она не может уйти от него, несмотря на то, что он стал совершенно невыносим. По крайней мере до тех пор, пока он окончательно не поправится.

Возможен ли какой-то иной выход? Люби­ли ли они когда-нибудь друг друга? Она снова вспомнила ссору, произошедшую в день пожа­ра, и подумала, что их развод — лишь вопрос времени. А потом что?..

Она села в свой джип, опустила стекла и по­вернула ключ зажигания.

Впрочем, о каком будущем может идти речь, когда прошлое полно загадок. Ей нужно во что бы то ни стало докопаться до истоков этого пожара, как и предыдущего. И Чейз — первый человек, который может помочь ей, хочет он того или нет. Она должна, обязатель­но должна поговорить с ним.

Глава 18

Чейза не было в доме. Она прошла по всем комнатам с сильно бьющимся сердцем. Тиши­на пугала ее. Если не считать гудения холо­дильника, тиканья часов и мягкого жужжания кондиционера, дом был тих. Ее шаги гулко отдавались в пустынных комнатах. Костыли Чейза тоже отсутствовали. О Господи, неуже­ли он уехал совсем!

Впрочем, нет, его зеленый «ягуар» по-преж­нему стоял возле гаража, а грузовичок, на котором он ездил на лесопилку, сгорел во вре­мя пожара. Конечно, он мог воспользоваться такси…

Она вернулась в холл, поискала глазами хоть какую-то записку и, неожиданно выглянув в окно, обнаружила его сидящим на камне в тени орехового дерева у бассейна, который он собственноручно вырыл на второе лето их совместной жизни в этом доме.

Солнце клонилось к закату, и в его косых лучах лицо Чейза с белой повязкой на глазу казалось на удивление умиротворенным. Она подумала было оставить его в покое и начать готовить обед, но вместо этого решила присо­единиться к нему. Может быть, наступило вре­мя хоть как-то сгладить напряженность, воз­никшую между ними?

Обидные слова, которые они кидали друг другу в день пожара, все еще звенели в ее ушах.

— Ты никогда не любил меня,— бросила она тогда обвинение со слезами на глазах.— Ты и женился на мне только ради того, чтобы стать частью империи моего отца!

—        А ты вышла за меня замуж, потому что я был родным братом Брига.

—        Это ложь!

—        Нет! — крикнул он, гневно сжимая ку­лаки.

—        Я вышла за тебя замуж, думая, что люб­лю тебя, я хотела создать настоящую семью, родить детей, а тебе, оказывается, нужны были лишь деньги моего отца! Ну что ж, ты добился своего, Чейз, ты получил то, чего так страстно желал,— ты стал совладельцем компании Бьюкененов.