Бремя страстей

И все же она лукавила. Где-то в подсозна­нии все время сидело ощущение того, что он другой, что он не ее муж. И хотя она не понимала причины своих сомнений, но чув­ствовала разницу между Чейзом, с которым она жила до пожара, и тем Чейзом, которого она привезла из больницы. Иначе зачем бы ей вдруг восставать против идеи развода, ко­торым она до того, как случился пожар, бук­вально бредила? Зачем умолять его об оче­редном шансе склеить то, что безвозвратно утрачено? Зачем так отчаянно цепляться за него, когда он совершенно недвусмысленно да­вал ей понять, что они чужие? Из-за превратно понятого чувства долга? Или это пожар за­ставил ее взглянуть на мужа другими глазами, и она поняла, как сильно любит его? А может быть, некое шестое чувство подсказывало, что перед ней Бриг?

Ее вдруг стала бить дрожь. С тяжелым чувством вины на сердце она прошла в гости­ную и достала бутылку скотча из личных запа­сов Чейза. Мельком посмотрела на свое от­ражение в зеркале над баром и увидела, что у нее за спиной в дверном проеме стоит Бриг.

— Хочешь выпить? — спросила она.

—   Пожалуй, только думаю, сейчас не вре­мя.

—   И что же ты собираешься предпри­нять? — Бог мой, что же теперь с ними будет? Она была замужем за Чейзом, но он мертв. Она спала с Бригом, закрывая глаза на чудо­вищную ложь! Впрочем, так она поступала не в первый раз…

—   Первым делом выяснить, кто устроил этот поджог. — С этими словами Бриг повер­нулся и нетвердой походкой направился к вы­ходу.

Кэссиди, словно подкошенная, рухнула на диван. Свернувшись калачиком и обхватив виски ладонями, она молила Бога, чтобы ее оставила тупая, засевшая в сердце боль. Сколько она себя помнила, она всегда была влюблена в Брига, но теперь ее любовь пред­ставлялась ей чем-то порочным, словно невин­ные фантазии школьницы обернулись бесов­ским наваждением.

Как бы она ни любила Брига, ей и в голову не могла прийти мысль пожертвовать ради своей любви Чейзом— одним братом ради Другого. Тошнота подступила к горлу, и она заперлась в ванной, где ее долго и мучительно рвало. Потом она стояла босая на холодном кафельном полу, размазывая рукавом слезы. Она не помнила, чтобы когда-нибудь так отча­янно рыдала.

— Кэсс?— В дверь забарабанили костяш­ками пальцев, и у нее бешено забилось сердце. Бриг! Закрыв глаза, она попыталась прогнать прочь проклятое чувство стыда — стыда за то, что изменила своему мужу.— Что с то­бой?

Боже милостивый! Избавь меня от его доб­роты. Сейчас мне не нужна его доброта, его нежность.

— Кэссиди, — голос стал настойчивее. Как он не понимает? У нее дрожали руки, мысли путались…

— Если ты не ответишь мне немедленно, я выломаю эту чертову дверь…

— Оставь меня в покое!

—   Кэсс, клянусь: если ты сейчас же не вый­дешь, я снесу дверь.

—   Бриг, прошу тебя, оставь меня, ради Бога! — Она наклонилась над унитазом, и ее снова вырвало. За дверью Бриг невнятно вы­ругался.

Она выпрямилась и почувствовала садня­щую боль между ног, напоминавшую ей о том, как они занимались любовью — долго, страст­но, до самозабвения.

— О, Чейз, прости меня,— беззвучно, од­ними губами прошептала она, затем склони­лась над раковиной и умылась. Отражение в зеркале заставило ее содрогнуться — осунув­шееся, мертвенно-бледное лицо и красные вос­паленные глаза, в которых не было пощады — лишь обращенный к собственному сердцу мол­чаливый укор. Но можно было до конца дней упиваться горьким чувством вины и терзаться угрызениями совести— только во имя чего? Единственное, чем она могла искупить свой нечаянный грех нелюбви к мужу, это найти того, кто убил его.

Но что если это Бриг? Человек, который так подло обманул тебя, назвавшись твоим мужем? Человек, который бросил тебя? Кото­рый предал себя, предал мать, брата? Человек, который обладал тобой; чья любовь вывер­нула тебя наизнанку? А что ты знаешь про него? Ничего! Ничего!

Но страха в ней не было. Бриг Маккензи мог пробудить в ней какие угодно чувства — кроме страха.

Он ждал ее в кабинете.

— Я решил, что заслужил глоток виски,— проронил он, заметив, как она покосилась на бокал с янтарной жидкостью у него в руке.

- Ты не звонил, не писал, не пытался встретиться со мной. Я даже не знала, жив ли ты… Ты все время лгал, черт тебя побери! Так почему я должна верить, что…

—   Между нами ничего не было,— в глазах его мелькнула ярость.

—   Однако…

Он швырнул на пол свой бокал, в три неук­люжих шага оказался рядом с ней и схватил за плечи.

— Говорю тебе, Кэсс, — я не спал с Энджи! Можешь верить во что тебе угодно, но между мной и твоей сестрой ничего не было. Да, пару раз я был близок к тому— не спорю, но эту черту я так и не пересек. И знаешь почему?

Она молчала, не в силах перевести дух.

— Знаешь почему?

Ей показалось, что если сейчас она про­изнесет хотя бы слово, сердце ее разорвется от боли.

—   Из-за тебя, будь ты неладна! Энджи вер­тела своим обольстительным задом, стараясь совратить меня, а я все ломался, потому что не мог выкинуть из головы ее сестрицу— этого очаровательного маленького чертенка!

—   Я не верю…