Бремя страстей

— Да,— решительно отрезал он, сознавая с горечью, что сам, своими собственными ру­ками, убил эту любовь — всего несколько дней назад.

Руки Деррика тряслись, когда он вешал трубку. С этого момента он был конченым человеком. Только что позвонила Лорна — со­общила, что у нее имеется видеозапись тех маленьких оргий, которые он устраивал с ее дочерью, а ей, как не преминула напомнить Лорна, не было не то что шестнадцати, но Даже и пятнадцати— она всего лишь четыр­надцатилетний подросток, просто выглядит старше своих лет.

Его прошиб холодный пот. Четырнадцать! Проклятье, она моложе его дочери. Бьюкенен, ты такой же извращенец, как и твой отец.

Какой ужас! Он будет повержен в прах, опозорен, выставлен на посмешище. Фелисити подаст на развод, девочки не захотят больше видеть его, старик лишит наследства— и не­важно, что сам он всю жизнь волочился за каждой юбкой и бросал похотливые взгляды на собственную дочь. Мерзость!

Его мутило. Он рывком поднялся из-за сто­ла. Сорок восемь часов. Именно столько вре­мени оставалось в его распоряжении — потом Лорна позаботится, чтобы растиражирован­ные записи его постельных утех попали в руки его жены, в газеты, полицию.

Он ни на секунду не усомнился в серьезнос­ти намерений Лорны. У нее с самого начала все было продумано. Она требует миллион, но она не жадная, так что можно расплачиваться частями. Пятьдесят тысяч в месяц в течение двух лет, включая проценты. Кстати, Лорна намекнула, что если он, чего доброго, решит рискнуть и поставит на кон репутацию свою собственную и своей семьи, то у нее есть дру­зья, в том числе родной отец Дон, бывший зэк, которые не оставят его в покое.

— Чтоб вас всех…— выругался он, тупо глядя в окно и проклиная свою поганую похот­ливую натуру, с которой ничего не мог по­делать и которая столько раз играла с ним дурную шутку. Его загнали в угол. Господи! Что будет с его дочерьми? Возможно, он и не уделял им достаточно внимания, как того хо­телось бы Фелисити, но он любил их. По-свое­му… Если он и старался держаться от них подальше, так только для их же блага. Он не забыл, с каким вожделением отец смотрел на Энджи, и всячески избегал ситуаций, при кото­рых его дурная кровь могла бы — в очередной раз — не устоять перед искушением.

— Деррик?

Он вздрогнул. Голос Филисити вывел его из оцепенения. Она взирала на него с такой подозрительностью, что он испугался еще больше. Бог мой! Неужели она все знает! Во рту у него пересохло — он не мог пошевелить даже языком.

— Мне кажется, что-то случилось?— Фе­лисити заметила, как дергается у него левое веко и приготовилась к худшему.— Скажи мне, что происходит.

— Ничего. С чего ты взяла?

Она ему не верила. Все эти годы она чув­ствовала, что он живет двойной жизнью. Она всегда подозревала, что у него кто-то есть. Его измены причиняли ей мучительную боль. Она готова была ради него на все, но по-прежнему оставалась нежеланной. Деррик никогда по-на­стоящему не любил ее, но она считала, что, по крайней мере, заслуживает, чтобы с ней вели честную игру. Дурацкие иллюзии!

Фелисити мельком взглянула на часы, затем снова перевела взгляд на мужа. Он весь взмок и изо всех сил старался показать, что ничего не произошло. Что-то недоброе висело в воздухе.

И это «недоброе», видимо, имело какое-то отношение к Чейзу. Проходя мимо его кабине­та, она краем глаза взглянула на него. Он тут же изобразил улыбку — впервые после пожа­ра,— от которой у нее сердце ушло в пятки.

—   Ты уверен, что не произошло ничего такого, о чем мне следовало бы знать?— Она многозначительно посмотрела в коридор, ту­да, где виднелась открытая настежь дверь в ка­бинет Чейза.

—   Да что с тобой, Фелисити? Послушай, я занят. Если хочешь, о чем-то поговорить…

С нарочитой невозмутимостью он посмот­рел на часы и закурил. Но Фелисити и не думала отступать.

—   Я хотела бы поговорить с тобой об Эн-джеле.

—   Здесь? Сейчас? На работе?

—   Она отказывается ехать в Портленд. Хо­чет остаться здесь — и все из-за своего ухажера.

—   Какого еще ухажера?

— Его зовут Джереми Катлер. Ничтожный прыщавый юнец, который… Постой-ка! Како­го черта она здесь делает? — От ее взгляда не ускользнуло, что в этот самый момент в каби­нет Чейза зашла Кэссиди, а с ней еще один репортер — здоровенный громила, некто Билл Ласло, которого она пару раз встречала в клу­бе атлетической гимнастики.

Деррик посмотрел в ту же сторону и устало изрек:

— Кэссиди жена Чейза. К тому же она Бьюкенен и имеет такое же право находиться здесь, как и ты.

Фелисити зыркнула на него так, словно хо­тела обратить в соляной столб.

— А при чем здесь репортер? Говорю те­бе — здесь что-то не так. Они что-то затевают. И я собираюсь выяснить — что. Если хочешь, идем вместе, поскольку это может иметь от­ношение к истории с пожаром.

— А я-то здесь при чем?

Она решительно подошла к двери кабинета, захлопнула ее и встала, прислонившись к ней спиной.

— Нам обоим известно, что в ночь пожара тебя дома не было, и как мне кажется, ни ты, ни я не хотим, чтобы помощнику шерифа Уил-сону дали понять, что ты, возможно, находил­ся на лесопилке.

—   Меня там не было!