Бремя удачи

Ректор оставался для своего помощника не меньшей, надо полагать, загадкой, нежели сам Гюнтер – для ректора. «Иди» – и все. Словно обозначившаяся, едва различимым бликом мелькнувшая у поверхности омута событий спина самой крупной хищной рыбы не имеет ни малейшего значения. Конечно, фон Нардлих в омуте тоже не плотва и не карась. Если продолжать аналогию, он – сом. Сидит в норе под корнями университета, в своем надежном логове, известном ему до последней щели и самого малого камешка дна. Не подступиться к нему. Зато он видит, слышит и анализирует. Не мог не отметить: Арья взбаламучена сильно, даже слишком. Гюнтер, имея куда меньше возможностей для анализа, читал газеты, слушал радио, недавно сделавшееся модным и повсеместным. Ловил недосказанности и намеки. Даже не будучи ректором, он знал, что Арья пребывает в натянутых отношениях с Аттикой и спор носит религиозный толк, хотя за этим фасадом скрывается иное: Аттика не прямой, но вероятный союзник Ликры, при всех различиях в толковании священных текстов и несогласии по вопросам теологическим. Аттика не одобряет новых воззрений арьянцев и весьма недовольна тем, что священники двух значимых конфессий излишне рьяно поддержали идеи обособления нации и даже косвенно поощряли паству, отрицая вред погромов. Наконец, Аттика всегда имела трения с Ганзейским протекторатом, крупным объединением стран Старого Света и давним союзником арьянцев. Арья, в свою очередь, горячо поддерживает семью ганзейской династии Норбургов, озабоченных сохранением старых порядков в пределах своего государства и готовых подавлять любые попытки изменения и даже сами разговоры об автономии Мадейры. Дошло до того, что племянник правителя Ганзы, имевший собственное мнение по поводу реформ, стал в Арье нежелательным гостем…

Все внешнее благополучие Старого Света с его традициями трещало и скрипело, напряжение достигало предела, и запах пороха витал в воздухе неявно, но все более навязчиво. К тому же Франкония, недавний союзник Ликры, после выборов президента могла повести себя непредсказуемо. И, возглавляемая Пьером да Вардой, Стрелком, счесть войну не худшим способом решения ряда проблем. А еще под боком у Арьи ворочалась и готовила смуту Норха, северный сосед, извечный друг и враг – это ведь братские чувства, противоречивые и часто неразделимые. Норха граничила с Арьей и Ликрой. И теперь она в очередной раз демонстративно решала, какая граница ей важнее и какой сосед роднее.

Старый Свет не желал признавать кризиса, но ропот в отношении приезжих, высказываемый все более шумно, возник не на пустом месте: он был следствием нехватки рабочих мест и падения оплаты, что вынуждало снова и снова подтягивать пояса и озираться в поисках если не виновных, то хотя бы тех, на ком можно выместить злобу, за чей счет легче и удобнее стравить раздражение.

Новый Свет тоже не оставался в стороне от событий. С его постоянным и надуманным комплексом зависимости от колонизаторов – англов и франконцев, с его нескромными претензиями на мировое лидерство и готовностью подлить масла в огонь старосветских противоречий. Потому что кризис и в Новом Свете все заметнее, а кровопускание – старомодный рецепт варварской средневековой медицины – до сих пор практикуется политиками.

Конечно, есть еще и удача. Фактор сложный, всеми учитываемый и не имеющий установленного и надежного веса. Без удачи накануне войны оставаться никак нельзя. И Старый Свет, затаив дыхание, приготовился наблюдать за визитом птицы Береники, чтобы поверить в ее силу и убояться. Или сбросить ничтожный, не оправдавший ожиданий фактор со стола большой игры.

Гюнтер думал, шагая ровно и уверенно. У самого входа на территорию университета купил на лотке пачку газет – тут всегда держали для него полную подборку, заранее перевязав лентой. Просматривая местную прессу, Голем прошел по воскресному маршруту: вывоз мусора за неделю, утилизация реактивов и черновиков. Многовато стал университет брать военных заказов, от тайн скоро будет не продохнуть. Далее общий обзор территории, корпусов и общежитий. Затем ревизия описи поступлений библиотеки, учет возврата материалов в архив и активности пользования сведениями.

Профессор Кюне выглядел утомленным, разговор о помощнике начал сам. Обещанию привести некапризного мальчика, который во имя подготовки в колледж готов работать сверхурочно, порадовался.

– При всех твоих недостатках – грубый ты и перечливый, – посетовал Кюне, прощаясь, – дело ты знаешь, малыш. Равшан этот дурак-дурак, а работает за двоих, всегда в хорошем настроении и не пьет.

– Ему вера запрещает спиртное.

– Да, неплохое решение: запретить, – ссутулился Кюне. – Мой-то зять пьет… Шнапс, всюду в шкафах шнапс. Кажется, дело у дочери в семье плохо, дойдет до развода. Но и это нестрашно… Хуже иное: он говорит, что мы предатели и нас пожечь не грех.