Бремя верности

Он фиксировал все, передавая визуальные записи по защищенной линии, зная, что пикты тщательно изучат. Время от времени он позволял себе восхититься размерами и возможностями «Храфнкеля». Одни только кузнечные уровни поражали колоссальными масштабами. Он крался по платформам в огромных хранилищах, всматриваясь сквозь столбы клубящегося дыма, наблюдая за ползущими производственными линиями с изготовленным вооружением, каждую из которых обслуживали армии слуг в железных масках. Кажется, работающие на линии трэллы не понимали, что уже побеждены.

Смогут они прийти в себя? Каким-то образом продолжать борьбу, даже в этой сложной ситуации? Таким шансом не стоило пренебрегать, и поэтому его присутствие было не просто мелочью.

Он продолжал идти по лабиринту, в котором коридоры возвращались к своему началу с почти садисткой регулярностью. Казалось, большинство палуб были сконструированы в виде концентрических кругов, с отсеками, расходящимися от центральных спиц. По мере продвижения он постепенно начал понимать структуру в расположении, словно все представляло некое ритуальное пространство, построенное для церемониального прославления воинской касты.

«Это не очень помогло вам», – подумал он, когда первая из двух целей появилась в зоне действия авгура.

Он ускорился, намечая путь к коммуникационному посту и видя, как на авгурных линзах он с каждым шагом становится ближе.

«Почти на месте».

Ква не вошел вместе с Бьорном, но, хромая, отправился в тени по своим делам, двигаясь с неловкостью ворона. Как только Бьорн пересек порог, дверь захлопнулась.

Примарх Леман Русс сидел коленях в центре вырезанного вюрдового круга. Перед ним, словно разбросанные детские игрушки, лежали костяные пластинки. До этого момента Бьорн видел Волчьего Короля только в бою или восседающим на гранитном троне и вершащим правосудие. От вида примарха, сидевшего на полу в грязном доспехе, воину стало не по себе.

– Подойди, – сказал Русс, махнув ему рукой и не сходя с места.

Бьорн вошел в старый огненный круг. Доспех был все еще запачкан кровью после абордажа «Йота Малефелоса», а молниевый коготь – деактивирован.

– Как думаешь, почему ты здесь? – спросил Русс, поднимаясь с пола.

У Бьорна было с дюжину ответов. Безопаснее было признаться в неведении, но он знал, что его не за тем спрашивали.

– Потому что мы проигрываем, – предположил воин. – И у вас нет ответов?

Русс подошел к своим истинным волкам, наклонился к Гери и потрепал густую шкуру на загривке.

– Аха, Гунн так же думает. И мои эйнхерии. Теперь ты.

– Вы ожидали другого ответа?

– Не знаю. Я провел целую жизнь за изучением душ фенрисийцев и преуспел в этом. А потом появился ты, и я понял, насколько все еще слеп.

Он взглянул на Бьорна и его синие глаза – такие нефенрисийские – сверкнули.

– Продолжай.

Бьорн почувствовал опасность. Фреки слегка зарычал, обнажив желтые клыки длиной с руку воина.

– Просперо ранил нас, – сказал Бьорн, выбирая правду. – Вас больше всех. Теперь нас преследует неудача. Поэтому вы остаетесь здесь, в то время как флот разрывается на части. И вы не знаете, что делать. Вы боитесь, что мы умрем в кровавом колодце Алаксеса, никогда не выбравшись отсюда и не приняв участие в грядущей битве.

– Боюсь, – пробормотал задумчиво Русс. – Ты и в самом деле думаешь, что я боюсь.

– Есть много видов страха, – заметил Бьорн.

Русс издал долгий, скрипучий вздох. Бьорн вдруг осознал, что был наполовину прав, хотя и не попал в точку. Он не превосходил в проницательности прочих воинов Легиона и на все смотрел сквозь призму охотника и добычи, как в схватке, так и в бегстве. И поэтому потерпел неудачу.

– Не думай, что я горюю по Магнусу, – проворчал Русс. В голосе все еще слышалась неприязнь. – Не делай такой ошибки. Нам приказали его казнить, что мы и сделали.

Он сильнее почесал загривок Гери.

– Магнус был ублюдком. Лжецом. Он мог смотреть тебе в глаза и читать нравоучения, одновременно скитаясь по имматериуму, как свирепый конунгур. Хель, да мы всегда знали больше него – что трогать, а что нет. Наши костетрясы знали больше него. Есть разум, а есть спесь. Я ни секунды не жалею Магнуса. И сделал бы это снова.

На миг вспыхнул старый гнев, прежний Русс мог в мгновение ока дать волю ярости, сияющей словно кровавое солнце из-за густых туч. И Бьорн поверил каждому слову, сказанному повелителем.

– Может и так, – отозвался воин, продолжая осторожно. – Но Магнус не был врагом.

Русс поднял глаза.

– В самом деле? Скажи, почему.

– Вальдор знал о демоне на Просперо и знал, что это значило. Кто дал нам приказ? Кто сказал нам не наказывать Магнуса, но полностью уничтожить его мир?

Синие глаза не дрогнули.

– Приказ пришел от Всеотца.

– Вы знаете, что это не так.

– Мы сделали то, что от нас требовалось.

– Нас обманули.

– Мы следовали приказу! – взревел Русс, сделав шаг к Бьорну. Пара волков поднялась, и комната вдруг наполнилась запахом жажды убийства.

Бьорн не уступал.

– А кому еще могли поручить такое задание? Кто бы его выполнил в точности, даже если бы это означало уничтожение Легиона?

Он глубоко вздохнул.