Бремя власти

— Мы не должны упускать из виду еще одну возможность. А что, если эта карта имеет какой-то другой смысл, или вовсе не имеет никакого? Ну, предположим, что Финн вовсе и не думал отдавать карту сиру Эдмунду, а просто не нашёл лучшего места, чтобы спрятать этот чрезвычайно редкий документ? Ведь этот пергамент, без сомнения, стоит кучу денег. Что, если герцог Когар не брал с собой Бремя за Стену? Мы же не знаем, с какой целью и по какой причине он отправился туда четверть века назад…

— Я не считаю это разумным, — пожал плечами герцог Ллевеллин. — Тот торговец целых двадцать лет хранил письмо Миртена как зеницу ока: спрятал его в драгоценный ларец, а сам ларец тоже старательно укрыл от чужих глаз. Вряд ли он просто так стал бы класть туда ещё и карту. Это во-первых. А во-вторых, если у тебя есть могущественный артефакт, способный сокрушить орды врагов, то отправляться за Стену без него просто глупо. Но, если всё же допустить такую мысль, и если Эван действительно оставил его в Корнваллисе, то Бремя Власти в любом случае не могло оказаться в руках у Роберта III. К тому времени у Эвана уже были наследники: Аэроннуэн нарожала ему кучу внуков от Лайонела Беркли. Он не имел ни одной причины для того, чтобы отдавать Бремя своему брату Эмли или, тем паче, племяннику Роберту. Если он не брал с собой Бремя, — герцог на мгновение задумался и решительно закончил: — тогда он должен был оставить его одному из Беркли. Но не Лайонелу — тот ведь не мог быть его наследником.

— И не графу Рутвену, — произнёс Миртен. — Я думаю, что если бы артефакт находился в Хартворде, я бы знал об этом. Или, по меньшей мере, подозревал.

— Тогда Камберу, — сказал Эдмунд, — моему дяде Камберу, герцогу Беркли. Старшему из внуков Эвана Когара.

— Хм… — Пемброк Ллевеллин погладил свою бороду. — Забавно. Всё так просто. Если есть на свете более пустынный замок, где никогда не встретишь гостей, то это — Крид. Замок герцогов Беркли. Никто никогда не ездил в гости к моему больному племяннику…

— Ну, тогда он еще не сошёл с ума, — пожав плечами, сказал Миртен. — Это случилось после тяжёлой болезни уже после того, как Когар отправился за Стену. Но, должен согласиться, Крид — это оин из самых укреплённых замков на севере. Лучше места для того, чтобы спрятать артефакт, не найти, не говоря уже о том, что Камбер, действительно — старший внук герцога Когара и имел на Бремя Власти безусловное право.

За спиной Миртена возникла, переминаясь с ноги на ногу, фигура Гуго. С той стороны дверей выставили целых шесть стражников: двое перед входом, двое в коридоре и ещё двое — на единственной лестнице, ведущей к покоям герцога Ллевеллина. Его высочество не желал, чтобы хоть что-то из того, что будет здесь сказано, просочилось за пределы кабинета, находившегося на самом верху донжона. По недолгому размышлению решили, что оставят в кабинете Гуго: ворошить угли, докладывать в огонь поленья и приносить вино. Раз уж Эдмунд ручался за друга детства, его кандидатура — с одной стороны, как доверенного лица, при котором можно говорить без опасений, с другой — как мальчика на побегушках, — всех более чем устроила. В течение всего вечера Гуго старательно изображал из себя призрака, в молчании сидя на полу возле камина или незаметно разливая напитки, так что сейчас его появление не осталось незамеченным.

— Что?! — довольно грозно спросил Миртен.

— Ежели позволят ваши светлости… — Гуго нерешительно взглянул на герцога Ллевеллина.

— Говори, — произнёс тот.

Юноша кивнул.

— Если это совпадение, то оно, с позволения сказать, ещё более дрянное, чем первое…

— Будь добр, выражайся яснее.

— Если Бремя не за Стеной, а в замке у герцога Беркли… и ежели Беркли действительно имеют на корону больше прав, чем все прочие, то этот ваш Камбер помер очень вовремя.

Собравшиеся ошарашенно замолчали, подняв глаза на Гуго.

— А что? Никто ведь не знает, где это самое Бремя, я правильно понимаю? Если не за Стеной, то очень может быть, что у Камбера. Он, конечно, сумасшедший, и его меньше всего во всяких интригах подозревают, но рассудите сами: вы ж говорили, что нынешний король может занять престол, только если не останется никого из Беркли, так? Сира Рутвена казнили, про Джоша, то есть, простите, сира Эдмунда, никто не знает, что он жив, так кто следующий в очереди на тот свет? Камбер, ясен пень. Тем более что очень может быть, что у него дома Бремя. Раз уж у Рутвена его нет. Есть, конечно, ещё Рич Беркли, но к тому на драной козе не подъедешь. С этим посложнее будет справиться. Я его всего один раз в жизни видел, но сразу понял, что это за жук…

— Достаточно, — поднял руку Миртен. Все молчали, обдумывая услышанное.

— Мальчишка может быть прав… — задумчиво сказал Ллевеллин.