Бремя власти

— Наглец… — пробормотал Роберт, вглядываясь в свиток пергамента, который он держал в своих руках, и как будто пытаясь увидеть в нём что-то кроме того, что огласил Ангус Хамертон, королевский герольд. — Как он смеет…

Роберт нервно потёр ладонью небритую уже два дня щёку. Глубокие складки, которые шли от крыльев носа к аккуратно подстриженной бородке, стали ещё глубже, под глазами набрякли мешки, ясно свидетельствовавшие о последних бессонных ночах. Всё же оно случилось. То, чего он подспудно ожидал, начиная с того самого момента, когда корону Корнваллиса водрузили на его голову, и мысли о чём, навязчивые и неприятные, старательно гнал из своей головы. Война.

Роберт был нерешителен. Всегда, с самого детства. И он привык думать, что его отец, жёсткий и бесцеремонный Оуэн Эмли, всё знает лучше него. Что именно сделать, как и когда. И даже в ту дальнюю поездку к Хильдеберту Тэлфрину король отправился по указке герцога.

— Пойми, — втолковывал ему старик, — ты должен подружиться с ним. Попить вина, съездить на охоту. Тэлфрин такой же друг для нас, как медведь для тигра, но пусть он остынет и поспит в своей берлоге подольше. Пусть думает, что мы не представляем для него никакой угрозы. Наше время придёт. Но позже. А пока — просто залезь к нему в мозги, пойми, чего он хочет, и успокой его.

Роберт раздражённо сжал зубы. Подружиться получилось, а вот всё остальное — нет. Тэлфрин приветствовал его, как доброго наперсника, устраивал пиры в его честь и подкладывал в постель молоденьких девчонок. Вот Роб и опростоволосился — в очередной раз. Они попрощались, похлопав друг друга по спинам и поклявшись в вечной дружбе, но всю дорогу в Лонхенбург Роберта обуревали мысли о том, как и какими словами он сообщит своему отцу, что после очередного кубка чёрного эля он пьяно и торжественно, в присутствии сотни народа, пообещал Хильдеберту, что сделает его дочку женой наследного принца.

Тогда он сильно разругался со своим отцом. Брызгая слюной, прокажённый старик орал так, что Роберт просто не выдержал. Стучал кулаками по столу и орал в ответ. До той поры, пока Оуэна Эмли не затрясло и из уголка его рта потекла тоненькая струйка крови. Бившегося в конвульсиях герцога срочно увезли, и лекарю Гленкиддину понадобилась целая неделя, чтобы восстановить его здоровье.

В тот момент Роберту почти казалось, что он прав. Короноваться в присутствии всего лишь пяти эорлинов — из больше чем трёх десятков великих и могущественных баронов Корнваллиса, — это сродни гаданию на кофейной гуще. Кто-то его определённо поддержит, но многие — нет. И они будут внимательно и исподволь присматриваться к новому королю и не замедлят воспользоваться любым проявлением слабости с его стороны. Укусят, а потом сожрут без жалости и тени сомнения. А тут есть возможность заручиться дружбой одного из самых сильных властителей королевства. Все остальные ещё подумают десять раз, прежде чем схлестнуться с человеком, у которого в родичах Великий Северный лорд.

Но всё не так. Всё опять было не так по логике Оуэна Эмли. Получалось, что Тэлфрин, как только получит хоть какие-нибудь права на престол, немедленно скинет Роберта с трона. И уж этот волк точно получит при этом поддержку со стороны своих друзей и вассалов. Что не делай — везде ждала западня, и королю требовалось нащупывать свой путь, осторожно ступая по узенькой лесной тропинке, справа и слева от которой кустились, шипели и извивались ядовитые колючие растения.

— Ладно, — хмуро заявил потом старик, — что сделано, то сделано. Войны нам всё равно не избежать, хотя хотелось бы, чтобы это произошло не так скоро. После того, как мы привлекли бы на нашу сторону большинство баронов. Ты поторопился, сын мой. Проклятый карбункул…

Роберт в очередной раз вздрогнул, вспомнив тот случай во время церемонии коронации.

— …и прими этот священный меч своих предков, Роберт Даннидир, — тянул высоким голосом архиепископ Эдзеллский, стоя под высокими стрельчатыми сводами главного собора Лонхенбурга, — в знак того, что ты клянёшься защищать народ Корнваллиса от врагов внешних и внутренних, оберегать покой вдов и сирот, и вершить справедливый суд…

И в этот самый момент карбункул, вделанный в яблоко рукояти церемониального меча, с громким стуком упал на каменные плиты пола, откатившись под ноги к гостям. Крупный густого красного цвета камень, символ королевской власти, принадлежавший ещё Мередидду Уриену.

Произошла лёгкая заминка. Камень нашли и немедля вставили обратно в рукоять. Новоиспечённый государь величественно принял клинок, стараясь не смотреть на переглядывающиеся лица собравшихся, и не обращать внимания на тихие шёпотки, которые иглами впивались в его уши.

— Недобрый знак… плохой знак… дурная примета…

Бедного старика Ургрета, архиепископа Эдзеллского, Оуэн Эмли потом просто сжил со света. Заклевал, затравил, и, в конце концов, свёл в могилу.

Но это не помогло. Так же, как не помогло и то, что Главного Хранителя королевских регалий после этого нещадно выпороли и вышвырнули на улицу без всякого содержания.