Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера

По дороге в Плэш Медоу Ванесса сказала Найджелу, что ее мачеха хотела бы поговорить с ним с глазу на глаз до ленча. Они нашли миссис Ситон в небольшой гостиной за проверкой счетов. Хозяйка дома встала и снисходительно с ними поздоровалась:

— Прошу прощения. Ванесса, можешь идти. Мистер Стрэйнджуэйз, я бы хотела вам сказать кое-что. Ванесса сообщила мне, что суперинтендант Блаунт ваш друг. Вы могли бы меня об этом уведомить. Ведь он спрашивал, не буду ли я возражать против обыска в доме. Я, разумеется, поинтересовалась, есть ли у него ордер на обыск. У него, конечно, такового не было. И я должна сказать, что мне все это кажется нелепым, я имею в виду дурака инспектора Гейтса, надоевшего нам всем. Я уже позволила полиции несколько дней назад осмотреть территорию вокруг дома и постройки. Но сам дом! Это, знаете ли!..

— Блаунт не может проводить обыск без ордера. Но долг каждого оказывать содействие полиции…

— Я считаю своим первейшим долгом, мистер Стрэйнджуэйз, защищать мужа от беспокойства и вторжений посторонних, — сказала Дженет Ситон важно. — Для меня самое главное — его Работа. Я думаю, это чудовищно, когда Роберту докучают только потому, что какого-то несчастного убили по случайности около моего дома. И как раз тогда, когда близится завершение новой Поэмы и Роберту требуется наибольшая сосредоточенность…

— Да, я понимаю. Но уверен, что обыск можно провести так, чтобы не беспокоить вашего мужа.

— Дело не только в этом. Вся процедура оскорбительна: полицейские обшаривают наш дом! У меня здесь очень ценные вещи, как вы знаете. Уникальные вещи! Если они пострадают…

— Я не думаю, что это возможно. Люди из Скотленд-Ярда очень опытны и осторожны.

— Но я не вижу необходимости в этом.

— Видите ли, следовало бы удостовериться, что убитый не пытался залезть к вам в дом. Он мог быть, например, взломщиком или же преступником, скрывающимся от правосудия…

— Но Боже мой, если бы он залез в дом и оставил свои следы, мы нашли бы их.

— Вы имеете в виду в пятницу утром?

— Да, если то было утро в пятницу после… после того, как все случилось. Я не знала, что полиция установила это так точно.

Найджел заметил некоторое невольное волнение, появившееся в речи миссис Ситон, похожее на осторожность, неуверенность у бегуна-барьериста, который уже коснулся ногой верхней планки, но решил удостовериться, что не потерял опоры на твердую землю. Миссис Ситон продолжала:

— Я подумаю над тем, что вы сказали. Ну, мы не должны заставлять Поэта ждать нас. Он хочет вас видеть.

«Либо по причине полной невиновности, либо благодаря феноменальной силе воли, — подумал Найджел, поднимаясь вместе с ней по лестнице, — она даже не пытается прощупать, что я знаю относительно ночи с четверга на пятницу».

Роберт Ситон сидел за небольшим столом в дальнем конце кабинета перед окном, которое выходило на двор с постройками. Вдали открывался пасторальный пейзаж. Стол стоял так, что писать за ним можно было только лишь лицом к окну. Вдоль стен располагались книжные шкафы. На одном из них стоял бронзовый бюст поэта работы Эпстайна. В комнате было светло, свежо и чисто, но по сравнению с богато и изысканно убранными нижними комнатами здесь во всем чувствовалась строгость — не было картин, не было старинных безделушек.

— Я все для вас нашел, — сказал Роберт Ситон весело. — Мне и в голову не приходило, что они сохранены, скажите спасибо моей жене, она держала их под замком.

Он указал на стол, где лежали стопкой пять-шесть маленьких записных книжек.

— Роберт слишком скромен, — возразила миссис Ситон. — Я знала, что они будут интересны для потомков.

— Потомков? Слишком громко сказано. Я уверен, что Стрэйнджуэйз не хочет называться «потомком».

— Ты понимаешь, о чем я говорю, Роберт. — Миссис Ситон была уязвлена.

Найджелу показалось, что в Роберте Ситоне произошла перемена. Он был более веселым и оживленным, чем в июне, как будто преодолел что-то в себе. «Свеж, как воздух после грозы, — подумал Найджел. — Будь я проклят, если именно эта гроза не дает мне покоя!»

— Так вот, — продолжал поэт, — что это? Ах да, «Лирические интерлюдии». — Он взял лежавшую сверху записную книжку. — М-м-м… Мне нечего было сказать в те дни, но выразил я это удачно. Боюсь, что разобрать будет нелегко. Я всегда делал первые наброски карандашом.

Взглянув через его плечо, Найджел увидел страницу, испещренную исправлениями и вариантами. Роберт Ситон обернулся:

— Последующие наброски каждой поэмы сделаны чернилами. Вы увидите, насколько они удались.

Он подал стопку записных книжек Найджелу.

— О, Роберт, не думаешь ли ты, что было бы лучше… я уверена, что Стрэйнджуэйз будет осторожен… Но…

— Ерунда, дорогая. Ему предстоит работать с ними, пусть забирает.

— Я думала, не проще ли будет, если он погостит в Плэш Медоу. Мы будем рады, мистер Стрэйнджуэйз, если Пол оставит вас тут на несколько дней.