Брешь

— Полегче, ладно? Веди себя как любопытный, обеспокоенный парень, а не как Страж. Я хочу сказать, если ты почувствуешь запах Мазикина, немедленно дай мне знать, но оставайся спокойным. Не вздумай никого потрошить в школьной столовой.

Он посмотрел на мою руку, всё ещё висящую в воздухе.

— Понял, капитан.

Мне хотелось, чтобы он просто ударил меня. Это бы причинило мне гораздо меньше боли, чем его отстранённость. Я судорожно вздохнула.

— И убедись, что у тебя есть их номера, ладно? Нам надо начать пристально следить за всеми друзьями Адена, потому что Ибрам убедил меня, что Мазикины знают, кто они. Я собираюсь проверить, как там Тиган. С базой я свяжусь позже.

Я ушла, не сказав больше ни слова, слишком накалено для вежливости, слишком хрупко, чтобы прямо посмотреть в глаза Малачи. Возможно, я была на взводе, чтобы разговаривать с Тиган, но это было правильно. В конце концов, если Мазикины проникли в нашу школу и нацелились на людей, которых я знаю, она будет первой в списке.

В итоге я отвезла Тиган домой. Она была слишком расстроена, чтобы вести машину. К тому же, пока я не узнаю, есть ли ещё ученики, одержимые Мазикиными, мне не хотелось оставлять её одну. Они вполне могут знать, что теперь смогут добраться до меня через неё.

— В этом нет никакого смысла. Он получил стипендию в Бостоне, — прошептала она после нескольких минут молчания. — Он был таким нервным. И он сказал, что собирается в путешествие этим летом. В Европу. Он хотел напиться в ирландском баре. Один в Ирландии.

Я заехала на её безупречную улицу, обсаженную тщательно подстриженными кустами.

— Мне очень жаль, Тиган.

— Почему он совершил такой поступок? У него не было депрессии. Совсем наоборот. У него была потрясающая жизнь, и он знал это.

Я уставилась на неё.

— Может… как думаешь, он принимал наркотики или ещё какую дрянь?

— Сейчас баскетбольный сезон, Лила. Привет, тест на допинг? Он мог лишиться стипендии.

Чёрт.

— Ну, я знаю, что некоторые психические заболевания могут явиться из ниоткуда.

Она откинулась на спинку сиденья.

— В субботу он вёл себя очень странно. И от него так плохо пахло. Вообще-то мне даже было интересно, не курил ли он чего-нибудь.

Мой желудок скрутило, когда я подумала, как близко к ней подобрался Мазикин. И как они могут вновь попробовать в любое другое время.

— Возможно, он занимался самолечением.

Я познакомилась с этим термином через несколько лет после того, как попала в систему социального обеспечения для детей, когда мне было около шести лет. Задолго до того, как я была готова понять это, я услышала, как какой-то социальный работник говорил о моей маме с одним из моих приёмных родителей, объясняя, почему она не появилась на запланированном визите со мной. Я стояла босиком в тёмном коридоре в пижаме и слушала, как эта дама говорит, что моя мама психически больна. Что она накачала себя наркотиками до полного забытья, пытаясь заглушить голоса в своей голове. Я долго гадала, где же находится забвение и смогу ли я найти там свою маму.

Тиган шмыгнула носом.

— Как и Надя, да?

Я никогда не задумывалась об этом в таком ключе.

— Да.

Я остановилась перед огороженной подъездной дорожкой Тиган. Она назвала мне код, и я ввела цифры; затем мы проехали по длинной подъездной аллеи и припарковались.

Тиган сложила руки на груди, дрожа так, словно ей было холодно даже в тёплом салоне машины.

— Ты когда-нибудь задумывалась, где она сейчас? Ты веришь во всю эту чушь о загробной жизни?

Я уткнулась лбом в руль, не желая, чтобы она увидела выражение моего лица: горечь, благоговение, ярость и тоска — всё вместе. Слишком больно, чтобы поделиться с ней.

— Я, в самом деле, считаю, что Надя находится в лучшем месте, — я дала себе минуту, чтобы смягчить выражение лица, и повернулась к ней. — Если уж честно, то я знаю это наверняка.

Тиган закатила глаза и вытерла слезу со щеки.

— Я уже устала от того, что люди так говорят.

Я заправила за ухо несколько выбившихся локонов.

— Я тоже. Но я знаю это, Тиган. Никакой пустой фигни, верно?

Она уставилась на меня, её розовые губы дрожали.

— Никакой. Надеюсь, ты права.

— Но это не значит, что я не скучаю по ней. Я всегда буду скучать. И я всегда буду сожалеть, что не сделала большего для неё, когда она была жива.

Лицо Тиган сморщилось.

— Я тоже, — выдохнула она и начала всхлипывать. — А теперь ещё и Аден. О Боже, неужели всё дело во мне?

Всё её тело сотрясалось, скрючившись от чувства вины и горя, которые мне так были знакомы.

Я знала, что должна была обнять её, но не была уверена, что хочу этого.

А потом я вспомнила все те случаи, когда просто отмахивалась от невинных, заботливых прикосновений Нади. Я подумала о том, как я жаждала прикосновения Малачи, какими успокаивающими я находила его руки и как сильно я скучала по нему — теперь, когда я не могла его получить. Неужели сейчас всё стало иначе?

Я протянула руку и коснулась её плеча. Тиган накрыла мою руку своей и судорожно вздохнула. Её вздох был похож на влажный, хриплый… смех.

— Спасибо за попытку, Лила. Я очень ценю это.