Брешь

Ну что ж, сегодня все начинается. Мы так волнуемся, что это невозможно передать словами. Я ограничусь кратким вступлением, потому что главное еще впереди. Главная задача этого журнала — фиксация истории данного объекта не с сугубо технической, а с человеческой точки зрения. Возможно, когда-нибудь нам захочется сделать про ГИК популярную книгу в духе Фейнмана или Сагана, и для этого потребуется обобщить богатейший опыт множества людей. Так что, ребята, никакого нажима. Здесь просто записываются ощущения. Предвкушения, разочарования… все.

Итак, сегодня. Вокруг царит невероятное воодушевление. Многие из нас участвовали в осуществлении проекта на протяжении десятилетия, пока шло сооружение ГИКа, и нет ничего удивительного в том, что последние часы перед пуском протекают в таком волнении, какого мне, например, в жизни не доводилось испытывать. На открытие прибудет около двух десятков высших чинов из Министерства энергетики, включая министра Грэма. Он уже встречался с нами раньше и произвел приятное впечатление. Похоже, он представляет себе, какое значение имеет данный объект для развития физики в частности и науки вообще, хотя, когда он вышел, нашлись шутники, предположившие, что для него «В-бозон» — это нечто, имеющее отношение к сети мексиканских закусочных «Тако Белл». Смешно. (Если эти строки попадут вам на глаза, господин министр, не обижайтесь: мы тут любим подурачиться.)

Есть ли предсказания, касающиеся первого пуска? Да ну, ни за что в жизни! То есть, разумеется, имеются ожидания, касательно в первую очередь того, что мы обнаружим бозон Хиггса, предсказываемый стандартной моделью, но никто не берется утверждать, будто это случится при первом же запуске. Забегая вперед, должен признаться, что я питаю надежду на еще более сногсшибательные результаты, но не хочу потом, перечитывая это вступление, чувствовать себя идиотом. А потому ограничусь следующим заявлением: я горжусь тем, что в этот исторический момент нахожусь здесь и состою в команде, которой оказано такое доверие. И все остальные разделяют это чувство.

Дэйв Брис

7 МАРТА 1978 г.

ВЕРОЯТНО, СПУСТЯ ЧЕТВЕРТЬ ЧАСА

ПОСЛЕ 18:00 У.С.В.

Это снова Дэйв Брис. Данный отчет о пуске предназначен для тех, кто будет проводить расследование, на тот случай, если никто из нас не выберется отсюда живым. Данные, зафиксированные приборами и механизмами, судя по тому, что произошло с металлами, утрачены полностью. Остается непонятным, почему мы до сих пор живы: железо в нашей крови и медь, входящая в состав нервных волокон, должны были подвергнуться тому же воздействию и убить нас мгновенно. Скорее всего, впрочем, воздействие имело место, просто симптомы по какой-то причине еще не проявились. Все мы ошеломлены и напуганы. Так или иначе, я делаю эту запись, чтобы тот, кто найдет тетрадь, кем бы он ни был, знал, с чего начать.

Итак, пуск состоялся, как и было запланировано, в 17:40 по У.С.В. В момент столкновения весь металл, имевшийся в бункере, засветился. Разные металлы и сплавы излучали разное свечение, но преимущественно оно было голубым и зеленым. Что-то внутри настенного телефона, уж не знаю, что именно, вспыхнуло ярко-желтым. Заместитель министра энергетики Портер рухнул, где стоял, и, когда к нему бросились, оказалось, что сердце его уже не бьется. Двое знавших его сотрудников министерства сказали, что у него был кардиостимулятор. По мне, так спускаться на объект с кардиостимулятором было безответственно даже при том, что никто не предвидел ни малейшей опасности. Во всяком случае, знай я об этом, непременно посоветовал бы ему воздержаться от участия в запуске.

Сейчас его тело лежит у задней стены бункера: может, это не похоже на почетные похороны, но ничего лучшего никто для него сделать не в состоянии.

Сразу же рухнул и Рубен Уард, но по другой причине: в момент запуска обе его руки лежали на металлической панели кольцевого коммутатора. Получил ли он удар током, или это было нечто иное, судить не берусь, но только он потерял сознание и упал. Он остается на полу без сознания, и сейчас, чтобы было помягче, мы подложили под него пару свитеров.

Свечение металла прекратилось по прошествии примерно тридцати секунд: к этому времени мы оказались полностью лишенными и возможности продолжать работу, и какой-либо информации о происходящем. Все электрические устройства вышли из строя: компьютеры, измерительные приборы, все. Освещение в бункере тоже погасло, и если что-то и позволяет нам видеть друг друга, то лишь яркое свечение в конце коридора, исходящее из пусковой камеры, сразу за дверью. Оно очень яркое, так что хоть напрямую на нас свет не падает, но достает и досюда. Другое дело, что под таким углом зрения мы не можем разглядеть, что там происходит, и остаемся в полном неведении относительно источника света. Могу лишь сказать, что мы там никаких осветительных приборов подобной мощности не устанавливали. Этот яркий свет продолжает гореть и сейчас, через тридцать, а то и сорок минут после запуска.