Брестская крепость

По ночам противник посылал к казармам группы своих диверсантов-подрывников. Таща за собой ящики с толом, они старались подползти к зданиям, занятым защитниками крепости, и заложить взрывчатку. Партии сапёров пробирались в наше расположение по крышам и чердакам, спуская пачки тола через дымоходы. В темноте чердаков вспыхивали внезапные рукопашные и гранатные бои, здесь и там раздавались неожиданные взрывы, обрушивались потолки и стены, засыпая бойцов. Но и оглушённые, израненные, полузадавленные этими обвалами люди не выпускали из рук оружия. Вот как описана в немецком донесении одна из таких операций сапёров: «Чтобы уничтожить фланкирование из дома комсостава на Центральном острове, туда был послан 81-й сапёрный батальон с поручением подрывной партии очистить этот дом. С крыши дома взрывчатые вещества были опущены к окнам, а фитили зажжены; были слышны крики, стоны раненных при взрыве русских, но они продолжали стрелять.

Враг уже не гнушался никакими самыми подлыми средствами, стремясь скорее подавить упорство осаждённых. Захватив госпиталь и перебив находившихся там больных, группа автоматчиков надела больничные халаты и попыталась перебежать в центральную крепость через мост у Холмских ворот. Но бойцы Фомина успели разгадать этот маскарад, и попытка была сорвана. В другой раз, атакуя на этом же участке, солдаты противника погнали перед собой толпу медицинских сестёр, взятых в плен в госпитале, а когда наши пулемётчики огнём с верхнего этажа казарм отбили и эту атаку, гитлеровцы сами перестреляли женщин, за спинами которых им не удалось укрыться. Во время штурма Восточного форта фашисты выставили впереди своих атакующих цепей шеренгу пленных советских бойцов, и защитники форта слышали, как эти пленные кричали им: «Стреляйте, товарищи! Стреляйте, не жалейте нас!»

С первых дней враг стал засылать в крепость своих агентов, переодетых в форму советских бойцов и командиров. То это были провокаторы, которые делали вид, что они бежали из немецкого плена, и распускали всевозможные панические слухи, стараясь смутить дух осаждённых. То это были прямые диверсанты, исподтишка поражавшие защитников крепости предательскими выстрелами в спину. Но уже вскоре наши воины научились распознавать лазутчиков врага, и их быстро вылавливали и уничтожали.

Каждый день над крепостью на смену бомбардировщикам появлялись маленькие трескучие самолёты, разбрасывавшие листовки. В этих листовках, заранее отпечатанных в Берлине, говорилось о том, что германские войска заняли Москву, что Красная Армия капитулировала и что дальнейшее сопротивление бессмысленно. Потом стали сбрасывать листовки с обращениями непосредственно к гарнизону крепости, где немецкое командование, отмечая мужество и стойкость осаждённых, пыталось доказать бесполезность борьбы и предлагало защитникам крепости «почётную капитуляцию». Но на все эти призывы крепость отвечала огнём.

Когда наступали минуты затишья, в разных местах крепости начинали работать немецкие громкоговорящие установки. Они также передавали обращения к гарнизону, призывая осаждённых сложить оружие и обещая всем сдавшимся «хорошее обращение, питание и заботливый уход за ранеными». Впрочем, день ото дня тон этих обращений становился все более угрожающим, и вкрадчивые уговоры сменялись ультиматумами, когда гарнизону давалось на размышление полчаса или час, после чего противник грозил «стереть крепость с лица земли и смешать с землёй её гарнизон». Но и на эти угрозы бойцы отвечали выстрелами, а однажды в ответ на такую передачу над северными воротами крепости появилось полотнище, на котором было написано: «Все умрём, но крепости не сдадим!»

Обычно после передачи очередного ультиматума немцы прекращали обстрел крепости, и наступала мёртвая тишина, нарушаемая лишь громким голосом диктора, время от времени повторявшего: «Осталось десять минут!», «Осталось пять минут!». И, как только истекал назначенный срок, на крепость разом обрушивался шквальный огонь немецких пушек и миномётов, и начиналась жестокая бомбёжка с воздуха.

При этом враг применял все более тяжёлые фугасные бомбы, взрывов которых не выдерживали самые мощные крепостные строения, а в глубоких подвалах, где укрывались бойцы, трескались бетонные полы, и у людей от сотрясения воздуха шла кровь из носа и ушей.

Особенно сильную бомбёжку крепости предпринял противник в воскресенье, 29 июня. На этот раз на цитадель было решено обрушить самые тяжёлые бомбы.