Брестский мир: Ловушка Ленина для кайзеровской Германии

По всему миру привычная власть элит была поколеблена. Расчёт на социалистическую революцию в других странах, прежде всего — в Германии, вошёл важным компонентом в политическую стратегию российских большевиков и оставался таковым по крайней мере до конца 1923 г.

Пакт Фоша — Гинденбурга

Статья 12 Компьенского перемирия предусматривала вывод германских войск со всех территорий, оккупированных ею в пределах бывшей Российской империи. Однако была сделана существенная оговорка: «Когда союзники решат, что для этого настал момент, принимая во внимание внутреннее состояние этих территорий». Это была формула продления германской оккупации России.

Аналогичный принцип был уже применён при подписании капитуляции Турции 30 октября 1918 г. Вывод турецких войск с Кавказа был сопровождён оговоркой: «Если союзники потребуют того при изучении положения на местах». Это означало, что турецкие войска будут продолжать оккупировать Аджарию, Азербайджан и Дагестан до тех пор, пока их реально не смогут сменить там войска Антанты. Главным для Антанты было, чтобы во время интермедии между двумя оккупациями там не оказались какие-либо российские войска, неважно — красные или белые.

Характерен термин, применённый в статье 12 Компьенского перемирия: «территории, составлявшие до войны Россию». Тем самым державы Антанты и Германия договаривались считать Российское государство де-юре упразднённым. Вместо него они видели некое построссийское пространство, на котором руководители Антанты собирались, как на чистом листе бумаги, чертить свои геополитические конфигурации.

Одновременно представители союзников и Германии согласовали между собой секретное дополнение к статье 12 опубликованного текста перемирия. «Момент», когда «союзники решат», что германские войска могут быть выведены из того или иного района России, наступал тогда, когда их могли сменить войска Антанты или войска правительства, признаваемого Антантой и находящегося с ней в дружественных отношениях.

Данное разъяснение статьи 12 было призвано не допустить занятия территорий, оставляемых немецкими войсками, Красной Армией. В равной степени, как показала практика, оно было направлено и против попыток Белого движения завладеть этими территориями. Под дружественными Антанте войсками подразумевались, как выяснилось позже, прежде всего войска национал-сепаратистских режимов.

Соглашение о России между Антантой и Германией, которое мы можем с полным основанием назвать, по фамилиям главнокомандующих войсками, секретным протоколом к пакту Фоша — Гинденбурга, создавало условия для расширения интервенции Антанты и расчленения России.

Уже 13 ноября 1918 г. англо-французский флот вошёл в Босфор. 23 ноября корабли Антанты появились на рейде Новороссийска, занятого белогвардейской Добровольческой армией (ДА). 26 ноября англо-французская эскадра прибыла в Севастополь, где приступила к принятию капитуляции у немцев.

«На том основании, что русские суда находились в распоряжении германцев, старший адмирал союзного флота лорд Кольсорн, по распоряжению из Константинополя, отказался передать их русскому командованию. Лучшие из этих судов заняли иностранные команды и подняли на них флаги — английский, французский, итальянский и даже греческий. Все годные к плаванию корабли приказано было отвести в Измит[280] для интернирования. На просьбу Герасимова[281] отпустить хотя бы два-три миноносца в Новороссийск… сменивший Кольсорна французский адмирал Леже ответил резким отказом… Французские и английские команды по приказанию Леже топили и взрывали боевые припасы, хранившиеся в севастопольских складах, рубили топорами аккумуляторы и баки подводных лодок, разрушали приборы управления и увозили замки орудий… В то же время началась перепись и реквизиция союзниками русских торговых судов под тем же фиктивным предлогом, что на них развевался временно германский или австрийский флаг»[282], — с горечью писал об этих событиях сам главнокомандующий ДА.