Брестский мир: ловушка Ленина для кайзеровской Германии

Следует упомянуть еще одну немаловажную деталь, которой почему-то уделяют недостаточное внимание в анализе психологических причин революции. С началом Отечественной войны Николай II ввел в стране «сухой закон». Движимый религиозными побуждениями, царь решил использовать момент для решительного шага по пути утверждения народной трезвости. Первоначально это объявлялось мерой военного времени, но государь в беседах с некоторыми приближенными говорил, что собирается продлить эту меру и по окончании войны. Была запрещена не только казенная, но и частная торговля крепкими спиртными напитками. Как представляется, фактор внезапного и всеобщего протрезвления (в буквальном смысле этого слова) народных масс историки пока не оценили должным образом. Но на фоне всеобщей трезвости военного времени отдельные представители высших классов продолжали кутить не только дома, втихую пропивая прежние запасы спиртного, но и открыто – в элитных ресторанах. Полиция привычно не вмешивалась – ведь гуляют-то господа! Богатым закон не писан?…

Российские либералы, представлявшие интересы и симпатии примерно лишь двух с половиной процентов всего населения страны87, надеялись, что смогут править страной одни, без царя. Забыли они предупреждение одного из умнейших представителей либерального лагеря, произнесенное в 1909 году: «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, – бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной!»88

Самодержавие под ударом

Главным и роковым следствием неудачной кампании 1915 года стало не поражение Русской армии, по-прежнему способной нанести врагу сокрушительный удар (что показал последующий Брусиловский прорыв), а подрыв у нации веры в то, что существующая власть может довести войну до победы. Этому подрыву вольно или невольно содействовали и статусные «слуги государевы».

В ту тревожную пору лейтмотивом на заседаниях Совета Министров стали постоянные жалобы на вмешательство военных начальников в дела внутреннего управления: «Дезорганизация принимает столь угрожающий характер, что становится страшно за будущее … Распоряжаются все, начиная от любого предприимчивого прапорщика … Но министр внутренних дел ничего не может сделать … Становится невыносимо работать. Все планы, предположения, расчеты нарушаются произволом любого тылового вояки … Жизнь страны расстраивается, правительственный механизм разлагается, повсюду хаос и недовольство»89. Следует заметить, что «Положение о полевом управлении войск», на основании которого действовала Ставка ВГК, создавалось с расчетом, что Верховным главнокомандующим будет сам государь. Поэтому обе власти – военная и гражданская – на театре войны будут объединены в его руках. Казалось бы, из реплик и общего настроения министров логически следовало, что они поддержат замену великого князя царем на посту Верховного.