Бретонская колдунья

Актриса, играющая Родамну, робко присела рядом с Жанной и завела с ней беседу, почтительно, но жадно выспрашивая про этикет, манеры и привычки придворного общества.

Сначала Жанна отвечала не очень охотно, но потом сама увлеклась и пустилась в длинные воспоминания, рассказывая про жизнь двора герцогини Анны.

* * *

– Война, не война, а город-порт всегда будет жить своей жизнью. Вроде бы вот он, крепко стенами в землю врос. Ан, нет! Какой-нибудь далекий Танжер или Левант ему куда ближе, чем соседняя деревня в двух лье. Лицо его всегда смотрит в морскую даль, а к земным проблемам он повернут, простите, тылом, кормой или задом – кому как больше нравится именовать эту часть тела. Да и война войне рознь. Нынешняя, можно сказать, уже даже не война, а так – охота на козочку! Не то, что два года назад: тогда бы мы со своим хрупким ремеслом и близко носа сюда не показали. А теперь пожалуйста, хоть до Сен-Мало с представлениями кати себе по холодку. Ну куда, скажите на милость, Бретонскому герцогству деваться? Хорошенький кусочек у него уже оттяпан, дело за малым… А госпожа Регентша что-то задумала, помяните мое слово! Она Бретань из рук не выпустит, чтобы там австрийский император не воображал. Да будь ты хоть трижды супруг, коли уж Нант и Фужер в руках Анны Французской – Бретань все равно, что удавкой стянута. Ну а Нанту все едино, король ли его суверен, герцогиня ли Бретонская Анна. Он морем живет, а на море Господь Бог правит, да тот, кто сильней! Вы сами, госпожа Жанна, сейчас увидите: как шумел порт, так и шумит. Кораблей – тьма! Вы правильно делаете, что домой спешите. Я Ваши благославенные края, не поверите, со слезой вспоминаю! А сборы какие были!.. – философствовал толстый директор труппы.

Фургон уже ехал по темным улицам Нанта.

– Робер, правь к «Золотой Гусенице» – приказал он. – Мы, госпожа Жанна, в ней останавливаемся: недорого, и кормят отменно. Рекомендую Вам! Даже для знатной дамы там пара приличных комнат есть. И от порта недалеко. Или Вас в другую гостиницу отвести?

– Да нет, не надо. «Золотая Гусеница» подойдет, – решила Жанна. – Я же не жить в городе собралась, а на корабль попасть побыстрее.

За этим разговором, повозка вкатилась в просторный, ухоженный двор «Золотой Гусеницы».

Жанна отказалась от ужина, решив сначала отоспаться за все путешествие. С наслаждением она, чисто вымытая, растянулась под свежими простынями.

Тело блаженствовало, как окончившийся ужас вспоминая ночевки в карете, тряску и тревожное напряжение дороги.

Душа ликовала: самый главный этап бегства преодолен, теперь ее не так просто найти. Кто может подумать, что девица в здравом уме ринется без хорошо вооруженного эскорта на территорию военных действий.

«Пусть считают, что я сижу в Бресте и жду оказии. А главный сюрприз для них всех будет на днях, хотя многие о нем и не узнают никогда! Нет, все-таки, насколько разнообразнее идет жизнь, когда перемещаешься в пространстве! Цыгане, по-своему, мудрые люди, хоть и дикари…» – сонно думала Жанна.

«Жаккетта ускакала опять к актерам, вот мерзавка! А рожа у этого ее фокусника довольно смазливая… Интересно, почему же удается жонглировать тремя шариками – руки-то две? А эти мячики мелькали как колесо… Колесо повозки больше колеса моей кареты… У госпожи Беатрисы было платье из такой же ткани, как и обивка в моем экипаже, вот умора! Госпожа Беатриса тоже беглянка, только ей не привыкать… Госпожа Беатриса сдала королю Нант, шпионка… Нант стоит задом к проблемам… Чьим задом?… Госпожи Беатрисы?… Ну нет, тогда не задом, а кормой… Кормой, разукрашенной флагами… Такими же, как обивка кареты… Моей…

Как всегда, ей не удалось уловить тот момент, когда сознание плавно въехало в сон…

* * *

Пузатый, неуклюжий корабль солидно продвигался по эстуарию Луары к Галльскому океану[48].

По внешнему виду грубоватому хольку было далеко до красавицы каракки, не так давно увозившей отсюда же Абдуллу. Крепко, но неказисто сработанный, он был дорог своему владельцу главным качеством: своим объемным чревом, вместительным трюмом, куда входила уйма талантов груза.

При крещении судно получило красивое имя «Санта Маргарита». Но из-за характерной внешности к нему намертво прилипла кличка «Пузо».

И как не старались все его хозяева смыть с холька обидное прозвище, заменив его, на худой конец, хоть «Толстухой Марго», но во всех портах от Копенгагена до Генуи никто не ведал о судне «Санта Маргарита», но все прекрасно знали «Пузо».

Не откладывая дела в долгий ящик, Жанна на следующее же утро после прибытия в Нант договорилась с хозяином судна о проезде. И по праву знатной дамы заняла лучшую каюту «Пуза», откуда срочно выселился сам хозяин.

* * *

…Равнодушная Луара лениво позволяла кораблям всех видов и размеров бороздить ее воды. Ей было безразлично, что нести в океан: бревно ли, плот, лодку или корабль.

Каких-то шестьсот тридцать пять лет назад, в день святого Иоанна, она, точно также, качала изящные формой, но грозные содержанием дракары.