Бретонская колдунья

– Эту породу черно-подпалых гончих вывел сам святой Губерт, понимавший толк в хороших собаках, и первые стаи французских королей, милая графиня, были сплошь из сан-гуверов. В десятом веке от Рождества Христова король Луи перенес мощи святого Губерта в Арденнский лес и основал там монастырь его имени. Самые чистокровные гончие оттуда. Каждый год настоятель посылает к королевскому двору шесть собак – такова подать монастыря. Но на вкус и цвет, как говорится, товарища нет: Людовику Святому больше нравились серые брудастые гончие и он охотился именно с ними, отдавая сан-гуверам всего – лишь роль ищеек. А когда с нашими освободителями Гроба Господня в Европу хлынуло из заморских стран множество диковинных гончих и борзых, сан-гуверы вообще остались в тени… Что поделать, госпожа Жанна! Некоторым людям, почему-то воображающим себя охотниками, глубоко наплевать на рабочие качества собаки, лишь бы она была новомодной породы, да причудливой окраски!

Как нарочно, мимо скакал маркиз де Портелу, отчаянный приверженец белых грефьеров и хорошеньких девушек, во все горло оравший: «Алла-ли, алла-ли!»

Увидев Жанну, он сбавил ход и прекратил улюлюканье, поэтому расслышал последние слова герцога. И ринулся в спор:

– Мое почтение, прекрасная Жанна, сегодня красотой Вы спорите с рассветом! Дорогой герцог, Ваши сан-гуверы безнадежно устарели! Что это за собаки – воды боятся, холода тоже, быстроногую дичь не любят!

– Полноте, уважаемый маркиз! – взвился задетый за живое герцог. – Где Вы найдете среди своих новомодных пустолаек таких чутьистых собак, как сан-гуверы?! А Ваши хваленые гревьеры только вид имеют изящный (вот уж воистину секретари!), а пусти их по матерому волку, так они первый день еще бегут, зато уж потом их три дня не поднимешь! А то, что сан-гуверы воды и холода боятся – слуг порите, чтобы собак не портили! Мои – в любой мороз бодры!

– Возможно, белые по волку, действительно, плохо идут, зато оленя гонят впереди английских, дорогой герцог! – отпарировал маркиз. – А Ваши черно-подпалые в хвосте плетутся!..

– Сан-гуверы – собаки серьезные! По волку, лисе, кабану идут как никто другой! Хоть и ноги коротковаты, не такие ходули, как у грефьеров. Зато, если на след встанут – только держись! А Ваши белые, говорят, овсянку апельсиновым соусом поливать требуют, уважаемый маркиз!

– Не больше, чем сан-гуверы, дорогой герцог, не больше! Может Ваши по вонючему зверю и хороши, но для оленной охоты они мало пригодны. Смешно сказать – гонного оленя держать не могут, а коли свежий след тропу перебьет, вообще встают ни туда, ни сюда!

Еще немного – и спор кончился бы поединком.

Жанна решила обратить на себя внимание забывших про нее спорщиков и, с натугой вспомнив один охотничий термин, с видом знатока спросила:

– А какая паратость у этих пород?

– О! Милая графиня! – взорвался фонтаном радости маркиз. – Конечно же, белые грефьеры куда резвей сан-гуверов! Просто никакого сравнения! Вы, прелестная Жанна, смотрите прямо в корень! Паратость – основное качество для гончих!

Герцог оскорблено замолчал, поправляя свою охотничью шляпу, надетую на бегуин.

«Вот дура набитая!!!» – последними словами ругала себя Жанна. – «Вылезла, называется! Кокетничай теперь с этим дураком в подбитых паклей чулках!»

* * *

… Наверное, черт дернул Жаккетту выйти из охотничьего домика.

Ничего ей снаружи не требовалось, просто надоело сидеть в четырех стенах и захотелось подышать лесным воздухом, обойти вокруг домика, очень, кстати, солидного: каменного, двухэтажного, с вместительным пиршественным залом и уютными комнатами для отдыха благородных охотников.

Выйдя черным ходом, Жаккетта неторопливо пошла меж буков. Солнце золотило их листву, и было тихо. Охота умчалась далеко.

Жаккетта вспоминала родной дом, представляла себе лица родных: отца, матушки, братьев, сестры… Хорошо вспоминалась даже противная тетя, теперь казавшаяся не такой противной…

Внезапно, над ее ухом раздался повелительный мужской голос:

– Ты служанка одной из дам?

От неожиданности Жаккетта вздрогнула. Вернувшись из воспоминаний, она обнаружила рядом с собой лошадь, на которой сидел всадник в красивом, но полностью заляпанном грязью охотничьем костюме.

– Да, господин! – подтвердила она, гадая, откуда он появился, и что ему надо.

– Вот и прекрасно! Поможешь мне добраться до комнаты. Я подвернул ногу.

– Может, позвать Ваших слуг? – спросила Жаккетта.

– Еще чего! Через час вся округа будет рассказывать друг другу, что я чуть не свернул себе шею на охоте! Проведешь меня черным ходом!

Он направил лошадь к домику.

У черного входа было пустынно и тихо.

Большинство слуг в отсутствии хозяев трепалось на кухне. рассказывая байки из жизни своих господ. Часть безмятежно спала, где придется, пользуясь свободной минуткой, и лишь несколько человек сидело у главного входа на случай появления кого-нибудь из охотников.