Брезентовый парус, или Каникулы в Астрахани

В салоне было душно. Несмотря на то, что я расположился у окна, мне не сиделось. Как-то неуютно… Вокруг меня начиналось трапезничество. С утра оголодали путешественники… Пакеты, свёртки, шелестя и шурша, разворачивались, являя на всеобщее обозрение аппетитную снедь. Жующие лица, активно работая челюстями, издавали иногда не очень приятные звуки. И я не выдержал. Водрузив сумку с вещами в кресло, чтоб не решили, что оно свободно, я отправился на палубу, к корме. Здесь можно и постоять, и даже присесть …

За кормой широкий вспененный след, разбегающиеся в стороны волны покачивали рыбацкие лодки, во множестве расположившиеся вдоль берегов… Мощные струи воздуха, обтекая судно, били сильными порывами по открытой палубе. Ветер взлохмачивал волосы и агрессивно трепал одежду. Решив посмотреть вперёд по курсу корабля, выглянул за борт. Ураганный шквал ветра ударил в лицо. Перехватило дыхание, и веки, не выдержав напора воздуха, начали закрываться. Сделав усилие и приоткрыв глаза, я увидел, как водные крылья «Ракеты» взрезали и вспенивали поверхность реки, как стремительно неслись на нас волны. Глаза слезились, но я упрямо смотрел вперед. «Ракета» несла меня вниз по Волге, почти к самому астраханскому заповеднику, в края рыбаков и охотников, туда, где меня уже ждали.

Да, ждали. На ум пришло сравнение – царь Тараса Шевченко сослал на полуостров Мангышлак, где в честь него затем назвали форт – Форт-Шевченко. Меня же из города сослали вообще на остров, в рыбацкое поселение!

Быстроходное судно на подводных крыльях летело дальше по волжским водам, до первой своей остановки – Икряное, затем пункты назначения последовали чаще, и скорость движения спала. Рокоча и подрагивая от сдерживаемой мощи, «Ракета» причаливала то к левому, то к правому берегам. Пассажиры сходили на берег, их заменяли новые – люди курсировали меж сёлами. У всех были какие-то дела и заботы, а кто-то, как и я, вероятно, ехал в гости на радость себе и принимающей стороне.

Маячное, Трудфронт, Житное…. А вот и знакомый долгожданный берег, судоремонтный завод с возвышающимися ввысь кранами, плавучий док с судном на ремонте, рыбоперерабатывающий завод с высоченными вешалами, увешанными рыбой, причал пристани….

Два часа пути уже позади. Моё сердце стало биться чаще, чуть ли, не выпрыгивая из груди: конечная для меня остановка – Мумра. Ракета пойдёт дальше на Зюзино, а я, сойдя по трапу и облегчённо вздохнув, торопливо зашагал знакомым мне маршрутом.

Внучок приехал

От пристани по пыльной тропинке, обходя снующих во множестве дворовых собак, я вышел на единственную асфальтную дорогу села. Эта дорога протянулась от паромной переправы и до судоремонтного завода. Мимо проносился местный транспорт: мотоциклы с люльками и грузовые мотороллеры. Селяне, идущие из магазина или на базар, внимательно всматривались в прибывших. Возле магазина, справа, девушки громко обсуждали местные новости, споря о чём-то друг с другом. До меня долетало многократно повторенное: «Ну, прям», «Хватит, штоль», «Сама не знаш, что болташ»… Было непривычно и забавно это слышать. Так, посмеиваясь над местным диалектом и «совсем не местоимениями», доносившимся со дворов, я дошёл до середины асфальтной артерии села и свернул на обычную, обильно поросшую травой улочку. Пройдя ещё немного, увидел знакомый мне дом и сад. Возле дома, во дворе росло высокое дерево, падающие семена которого мы называли коромысликами.

Улица в этот час была безлюдна – люди, свободные от работы на местных предприятиях, вероятно копошились в огородах. Солнце, приближающееся к зениту, начинало припекать. Подойдя к палисаднику и повернув деревянную вертушку, вошёл. Тишина! Только слышно, как на заднем дворе кудахтают куры. И уже прикоснувшись рукой к щеколде ворот, я услышал звонкий заливистый лай. У моих ног метался рыжий бесноватый комок. Будто давно знавший меня и потому радостно повиливавший хвостом. Я открыл ворота и вошёл во двор. На шум из дома на рундук вышла пожилая женщина в цветастом платье и таком же платке. Поправив платок на голове, прищурилась, приглядываясь ко мне, заулыбалась:

– О! Внучок! – И придерживаясь за перила, она спустилась по деревянным не— крашеным ступеням. – Вырос-то как! Ну, дай-ка, дай-ка, я тебя обниму…

Бабушка прижала меня к себе и, когда отпустила, я заметил слёзы на глазах. Она отвернулась и смахнула их с глаз. Бабушка засуетилась:

– Вноси сумку в дом, Славик. Переодевайся, а я самовар сейчас поставлю. Я ждала тебя ещё вчера. У меня есть пирожки, как ты любишь, со сливой и есть с ежевикой…

Бабушка, ещё раз меня обняв, поспешила на кухню, отдельно стоящее строение с камышово-глиняной крышей и глиняным полом, землянку.