Брежнев

Брежнев искренне удивлялся, почему Джеральд Форд не сделал знаменем своей кампании «борьбу за мир», что повело бы за ним «всех честных американцев». Добрынин пытался объяснить ему настроения американцев, но успеха не имел. Брежнев оставался в плену идеологических догм.

Леонид Ильич хотел улучшения отношений с Америкой, завидовал ее успехам, но пребывал в уверенности, что рано или поздно социализм победит в соревновании с капитализмом.

Внешнеполитические успехи не заменяли Брежневу тех удовольствий, которые он мог получить только дома. Генеральских погон Брежневу уже было мало. Он мечтал стать маршалом. Как бы между прочим говорил членам политбюро:

– Военные меня уговаривают дать согласие на присвоение звания маршала.

А Гречко не желал делать Брежнева маршалом. Ему, профессиональному военному, знающему цену каждой звездочке на погонах, было обидно, что гражданский человек ни с того, ни с сего станет маршалом Советского Союза.

Маршал Виктор Георгиевич Куликов, который был тогда начальником Генерального штаба, рассказывал мне, как его вызвал Гречко:

– Давай, придумаем для него что-то особенное – звезду, но поменьше, не как у маршала, и погоны специальные. Ты нарисуй и посоветуйся со Шкадовым (начальником главного управления кадров), но больше ни с кем.

Нарисовали погон, как у генерала армии, Гречко что-то зачеркнул, потом взял линейку, померил звезду на своем погоне и стал уменьшать звезду на рисунке…

– Брежнев мог узнать об этом? – спросил я Куликова.

– Конечно узнал.

Но споры с министром обороны решились сами с собой.

26 апреля 1976 года Гречко внезапно скончался.

Он был один на своей даче. Каждый понедельник, в день физической подготовки, охранники из Девятого управления КГБ приезжали к нему на дачу в половине седьмого. Маршал завтракал, в семь часов садился в машину и ехал в ЦСКА заниматься спортом.

В тот день охранники прождали его около часа. Он так и не вышел. Поднялись к нему на второй этаж, а он уже был мертв: обширный инфаркт. Он сидел в кресле, на полу валялись газеты, рука на столе. Не дотянулся до кнопки, чтобы подать сигнал тревоги…

Нового министра обороны подбирали в отделе административных органов ЦК, который ведал вооруженными силами.

По словам Василия Другова, рассматривались две кандидатуры – маршал Иван Игнатьевич Якубовский, главнокомандующий объединенными вооруженными силами государств – участников Варшавского договора, и генерал армии Виктор Георгиевич Куликов, начальник Генерального штаба. Предпочтение отдавалось Куликову – молодому, талантливому генералу.

Другова нашел Якубовский:

– Кто будет министром?

– Откуда я знаю?

– Зачем обманываешь? Все на месте, а Куликова нет. Мы доподлинно знаем, что Куликов сейчас встречается с генеральным секретарем. Он и будет министром.

Появился Куликов – и тоже к Другову:

– Кто будет министром?

– А мы считали, что вы. Вы же сейчас встречались с Брежневым.

– Встречались, но по другому вопросу. А о министре он мне ничего не сказал.

Заведующий отделом Николай Иванович Савинкин устроил совещание в узком составе:

– Давайте предлагать кандидатуру. Сейчас начнут звонить сверху, спрашивать.

Не успел договорить, позвонил Брежнев:

– Кого ставить министром?

– Если из действующих военачальников, то есть начальник Генштаба Куликов, перспективный и молодой еще, – отвечал Савинкин. – И Якубовский, командующий войсками Варшавского договора.

– Давайте ставить Устинова. Вы согласны? – спросил генеральный секретарь.

Савинкин был слишком опытным человеком, чтобы промедлить с правильным ответом…

Брежнев и Устинов сблизились еще в ту пору, когда Леонид Ильич как секретарь ЦК занимался военной техникой и космосом. Устинов был заводным и веселым человеком, отличался таким жизнелюбием, что его трудно было выбить из колеи. Он часто бывал у Брежнева дома и на даче.

Нового министра утвердили на следующий день после смерти Гречко, 27 апреля 1976 года.

– Товарищи, конечно, все мы глубоко переживаем кончину Андрея Антоновича Гречко, – начал заседание политбюро Брежнев, – но смерть неумолима. Из наших рядов ушел наш дорогой товарищ, член политбюро, видный военный деятель, маршал Советского Союза, министр обороны. Перед нами встает вопрос, как нам быть с министром обороны. Очевидно, нужно подумать о назначении нового министра.

– Вообще нужно этот вопрос решать, – задумчиво произнес Суслов, – только когда – сегодня или несколько позднее?

– Надо решать, – твердо сказал Подгорный, – потому что возглавить министерство человек должен немедленно.

Тогда опять заговорил Брежнев:

– Я бы, товарищи, предложил – не знаю, как вы посмотрите на это дело, – назначить министром обороны товарища Устинова Дмитрия Федоровича. Он хорошо знаком с оборонными отраслями промышленности, знает хорошо военное дело. Дмитрий Федорович является членом политбюро, знаком с работой Министерства обороны, с военными кадрами. Это все позволит ему быстрее войти в курс дела и хорошо выполнять возложенные на него обязанности.

Суслов, Андропов и Кулаков незамедлительно одобрили выбор генерального секретаря.