Брежнев

Картер и Брежнев уже летели в Вену, а документ, который им предстояло подписать, еще не был готов. Над текстом трудились советская и американская делегации в Женеве.

Последний раунд переговоров продолжался до трех утра, после чего руководители делегаций Виктор Карпов и Ральф Эрл на радостях выпили шампанского и разошлись спать.

Технический персонал остался перепечатывать текст в четырех экземплярах; по два – на каждом языке. Если в одном экземпляре первым упоминался СССР, то в другом на первое место ставились США. Даже в чисто бумажном деле соблюдалась симметрия.

Американской делегации было проще: она уже располагала компьютером, все ошибки можно было поправить на экране и вывести сразу выверенный текст.

Машинисткам советской делегации пришлось перепечатать примерно сто пятьдесят страниц на специальной договорной бумаге с красной рамкой. Если машинистка допускала хотя бы одну ошибку, страницу вновь перепечатывали. Руководители делегаций поставили свои инициалы на каждой странице всех четырех экземпляров. И текст повезли в Вену.

Встреча руководителей СССР и США по протоколу должна была состояться в Америке, потому что американские президенты уже дважды приезжали в Советский Союз, а в дипломатии действует железный принцип взаимности. Но советские дипломаты недвусмысленно объяснили американцам: политбюро считает нецелесообразным, чтобы Брежнев летел через океан. Американские политики с пониманием отнеслись к состоянию здоровья Брежнева – согласились на Вену.

Ждать такого же понимания от журналистов не приходилось. Как и следовало ожидать, на первой же пресс-конференции корреспондент английского телевидения поинтересовался самочувствием Брежнева.

На вопросы отвечали пресс-секретарь американского президента Джоди Пауэлл и Леонид Митрофанович Замятин, заведующий отделом внешнеполитической пропаганды ЦК КПСС (в открытой печати – отдел международной информации).

Замятин не скрывал своего недовольства:

– Поставленный вопрос не имеет никакого отношения к предмету нашей пресс-конференции. Тем не менее я отвечу. Наш президент выполняет огромный объем государственной и партийной работы в нашей стране. Здесь, в Вене, у вас появится возможность наблюдать за его работой, а эта работа, естественно, требует отменного здоровья. И на свое здоровье он не жалуется. Появляющиеся в вашей печати сообщения на этот счет – всего лишь домыслы.

Но американских корреспондентов интересовала только эта тема. Замятин был вне себя. Тогда поднялся специальный корреспондент «Известий» Мэлор Стуруа, находчивый и острый на язык, и попросил пресс-секретаря американского президента Джоди Пауэлла:

– Расскажите нам, каково политическое здоровье президента Картера?

Зал грохнул. Уже известно было, что Джимми Картер теряет поддержку избирателей (вскоре он проиграл выборы). Джоди Пауэлл не растерялся:

– Политическое здоровье Картера такое же, как и здоровье Брежнева.

Мэлор Стуруа удостоился личной благодарности Брежнева за остроумный вопрос.

В первый день пребывания в Вене Картер и Брежнев нанесли визит вежливости президенту Австрии Рудольфу Кирхшлегеру. Разговор продолжался несколько минут. Брежнев вдруг прочувствованно сказал Картеру:

– Бог нам не простит, если мы потерпим неудачу.

Все были изумлены ссылкой генерального секретаря коммунистической партии на Бога. Замятин на пресс-конференции пояснил, что генерального секретаря не так поняли:

– Леонид Ильич хотел сказать, что будущие поколения нам не простят, если мы потерпим неудачу.

Брежнев – это заметили все – был физически дряхл. На спектакле в Венском оперном театре он несколько раз засыпал.

Процедура подписания советско-американского договора проходила в Редутном зале дворца Хофбург. Громыко вполголоса спросил Устинова:

– Как думаешь, расцелуются они или нет?

– Нет, незачем целоваться, – ответил Устинов.

– Не уверен, – заметил многоопытный Громыко. Подписав все экземпляры договора, Брежнев и Картер поцеловались, чего от них не ожидали. Потом Брежнев спросил у Суходрева:

– Скажи, Витя, а ничего, что я с Картером расцеловался? Но ведь это он первый…

Суходрев уверил, что все было совершенно нормально.

Вечером Брежнев сказал своему окружению:

– Картер не такой уж плохой парень.

Несколько деликатных вопросов Брежнев и Картер обговорили наедине. В основном речь шла о контроле над соблюдением договора.

После падения шахского режима в Иране Соединенные Штаты лишились своих наблюдательных пунктов, которые были расположены на границе с Советским Союзом.

Эти станции с гигантскими антеннами находились близко к полигонам Тюратам (около Аральского моря) и к Сары-Шаган (около озера Балхаш), откуда запускались ракеты и противоракеты.

Разведывательные посты в Иране фиксировали момент старта и записывали телеметрические данные, поступавшие на наземный командный пункт. Это позволяло фиксировать длину и диаметр ракеты, а также вес забрасываемого груза, то есть определять тип ракеты.