Брежнев

И верный Черненко подтвердил:

— Этот орден можно также носить и в гражданской одежде.

На следующий день, 17 февраля, награждение Брежнева оформили указом президиума Верховного Совета. Из текста указа изъяли предложенную Министерством обороны формулировку «за успешное руководство войсками в ряде важнейших операций по разгрому немецко-фашистских войск».

Военные написали это, чтобы обосновать награждение Брежнева полководческим орденом, который давали только за проведение крупных операций. Но Суслов и другие в окружении Брежнева понимали, что начальник политотдела армии никак не мог «руководить войсками в ряде важнейших операций»…

А Леонид Ильич пребывал в уверенности, что звания и награды он получает справедливо:

— Я сказал товарищам, что орден Победы дается только за победы на фронте. А Дмитрий Федорович, да и другие, убедили меня, что победа в борьбе за мир равноценна победе на фронте.

В перестроечные времена, в 1989 году, указ отменили, и драгоценный орден Победы у семейства Брежнева отняли.

Леонид Ильич и для приближенных не жалел наград. Заведующий отделом административных органов Савинкин однажды сказал Брежневу:

— Надо нам прекращать присваивать звания и раздавать ордена. Совсем обесценились.

Брежнев удивился:

— Тебе что, Коля, железа жалко? Пусть получают. Получат, выпьют, настроение лучше станет, есть стимул работать лучше. Зачем их этого лишать?

В отличие от Гречко Дмитрий Устинов никогда публично не называл генерального секретаря на «ты» и не спорил с ним, напротив, постоянно на него ссылался.

— Устинову Брежнев особенно доверял, — рассказывал Василий Другов. — Если в армии что-то происходило, Брежнев говорил Савинкину или мне: «Пусть разбирается Устинов, это его хозяйство, он за него отвечает и за него деньги получает. Пусть сам решит, какие меры принять, у него есть уставы, есть военный суд…» То есть все было доверено Устинову.

— Иначе говоря, с назначением Устинова контроль над армией в какой-то степени был утрачен?

— Контроль был, но… Устинов все вопросы доверительно решал с верховным главнокомандующим.

Однажды Виталий Воротников присутствовал при таком телефонном разговоре: в кабинет Брежнева вошел дежурный секретарь и сказал, что звонит Дмитрий Федорович Устинов.

Брежнев снял трубку:

— Слушаю тебя.

— Дорогой Леонид Ильич… Брежнев его перебил:

— «Дорогой», а ехать на матч не хочешь. Генеральный секретарь обожал хоккей, не проспускал ни одного матча, когда в Лужниках играл ЦСКА. Курить на стадионе запрещалось, но Леонид Ильич в правительственной ложе дымил вовсю.

Устинов стал объяснять:

— Не могу. Я принимаю министра обороны Австрии.

— Пошли ты его… Вот Костя (Черненко) едет, а ты… Ну, ладно, в другой раз.

Брежнев положил трубку и сказал Воротникову:

— Замечательный человек Дмитрий Федорович. Классный специалист промышленности и министр. Но прежде всего человек, друг замечательный.

Почти всегда заседания коллегии Министерства обороны Устинов начинал примерно так:

— Я только что разговаривал с нашим дорогим и любимым Леонидом Ильичом. Он передает вам всем привет и желает больших успехов…

В армии отношение к новому министру обороны было двойственным. С одной стороны, ценили его за стремление создать самые мощные в мире вооруженные силы. С другой — считали гражданским человеком — в армии Устинов не служил ни дня.

Дмитрий Федорович Устинов в 1941 году, когда ему было всего тридцать два года, стал наркомом вооружения. И с тех пор сорок лет, меняя должности и кабинеты, занимался созданием оружия. Устинов был деловым, знающим, энергичным человеком, хорошим организатором, всецело преданным своему делу.

Очень требовательный, он считал, что человек должен думать только о работе. В обычные дни он работал с семи утра до одиннадцати вечера, в субботу с десяти утра до пяти вечера. Поздно вечером мог позвонить кому-то из подчиненных, и никто не решался признаться, что уже лег спать. Самому ему для восстановления сил нужно было очень мало часов, он думал, что и другим столько же вполне достаточно.

Министр словно взялся доказать, что штатский человек способен сделать для Вооруженных сил больше, чем военный. Пока он был секретарем ЦК, он иногда спорил с армией. А заняв пост министра, вывел армию и военную промышленность из-под контроля политбюро. Все это теперь подчинялось ему одному.

Под его руководством было создано огромное количество новой военной техники. И знаменитые ракеты «Тополь» еще при нем разрабатывались. Он, по существу, всю страну заставил работать на армию. Люди этого типа — очень ценные, но в определенном смысле опасные для государства. Они способны разорить страну.

При всем дружеском отношении к Брежневу, Дмитрий Федорович буквально выкручивал ему руки, чтобы получить деньги для военно-промышленного комплекса, пожиравшего все большую долю национального дохода.

Анатолий Черняев находился в кабинете Брежнева, когда ему позвонил по ВЧ отдыхавший на юге Подгорный.

Брежнев жаловался Николаю Викторовичу: