Брежнев

В день пятидесятилетнего юбилея органов госбезопасности утром Брежнев принимал у себя всю коллегию КГБ. Председатель комитета Юрий Андропов попросил подчиненных надеть военную форму. Брежнев с каждым поздоровался за руку, произнес теплые слова. Подойдя к Алидину, генеральный секретарь демонстративно его обнял и сказал Андропову:

— Виктор Иванович — мой давний партийный друг. Андропов понял, что имел в виду Брежнев. Алидин стал членом коллегии КГБ, получил погоны генерал-лейтенанта и орден Ленина.

Внеслужебные отношения на трех верхних этажах власти — члены политбюро, кандидаты в члены, секретари ЦК — исключались. Личного общения между руководителями партии практически не было. Они недолюбливали друг друга и безусловно никому не доверяли. Брежнев, как и Сталин когда-то, не любил, когда члены политбюро собирались за его спиной, и страх перед гневом генерального сохранился.

Даже на любимую охоту можно было ездить или в одиночку, или с генеральным секретарем. Члены политбюро не были уверены, что их не подслушивают. Скорее наоборот. Исходили из того, что телефонные разговоры контролируются. На деликатные темы говорили вполголоса, отойдя подальше от телефона. И друг к другу в гости не ходили.

Горбачев пишет, как, став членом политбюро, он обосновался на даче рядом с Андроповым. Однажды пригласил его с женой Татьяной Филипповной в воскресенье пообедать. Андропов отказался и объяснил:

— Если я к тебе пойду, завтра же начнутся пересуды: кто, где, зачем, что обсуждали? Мы с Татьяной Филипповной еще будем идти к тебе, а Леониду Ильичу уже побегут докладывать…

Первый заместитель председателя Совета министров Кирилл Трофимович Мазуров вспоминал, как он ездил в Кемеровскую область, занимался шахтерскими делами. Когда вернулся, его вызвал Брежнев:

— Как это ты был в Кемерове и мне ничего не сказал? Знаешь, так нельзя. Надо все-таки спрашивать…

И на политбюро Брежнев поставил вопрос:

— Товарищи, нам надо навести порядок. Надо, чтобы политбюро знало, кто куда едет, чтобы было решение политбюро о поездке и чтобы знали, что он там будет делать.

Кто-то из членов высшего руководства засомневался:

— Стоит ли так регламентировать?

Но Леонид Ильич настоял на своем.

Высшим руководителям партии и государства Брежнев не позволял заводить своих людей в ведомстве госбезопасности. Генерал-майор Эдуард Болеславович Нордман рассказывал мне, как не состоялось его назначение председателем КГБ Белоруссии. Нордман был родом из Гомеля, перед войной работал в Пинском райкоме комсомола, там и партизанил всю войну. После войны стал первым секретарем одного из райкомов, потом его взяли в КГБ. С 1965 года работал во Втором главном управлении в Москве. В 1968 году его назначили начальником управления КГБ по Ставропольскому краю.

Зимой 1970 года с ним беседовал Андропов. Вручая генеральские погоны, Юрий Владимирович предупредил:

— Готовься к возвращению в Белоруссию. Будем рекомендовать тебя председателем комитета.

Прошел месяц, другой, третий. И вдруг председателем КГБ Белоруссии назначили генерала Якова Прокофьевича Никулкина. Он был на девять лет старше Нордмана, в госбезопасности служил с 1940 года, и ему уже собирались оформить пенсию.

Нордман не мог понять, что произошло: почему Андропов отказался от своего слова?

И только позже Нордману объяснили:

— Знаешь, что произошло с твоим назначением?

— Нет, не знаю.

— Когда Юрий Владимирович доложил Брежневу о твоей кандидатуре, тот сказал: «Вы что, не понимаете, что Петро (так Брежнев называл Машерова) подтягивает к себе партизан? Мы же ничего не будем знать, что он там замышляет!»

Первый секретарь ЦК компартии Белоруссии Петр Миронович Машеров в годы войны партизанил и стал Героем Советского Союза. Бдительный Брежнев не хотел, чтобы Машеров окружал себя людьми, с которыми связан давними отношениями, которые больше ориентировались бы на Петра Мироновича, чем на Москву.

Поэтому в Минск отправили генерала Никулкина, служившего в Монголии советником по линии госбезопасности. А Нордмана, которого Машеров просил Андропова вернуть на родину, напротив, отправили председателем республиканского комитета в Узбекистан.

Эта командировка закончилась для Нордмана печально. С коварным хозяином республики Рашидовым он не сработался…

Зато каждому из своих верных паладинов Леонид Ильич оказывал знаки внимания.

Начальник столичного управления госбезопасности Виктор Алидин помнит день и даже час — 11.50 16 июня 1980 года, когда у него состоялся разговор с Брежневым — генеральный секретарь после охоты в Завидове прислал ему знатный кусок кабанятины, и Алидин позвонил Брежневу, чтобы поблагодарить за гостинец. Леониду Ильичу было приятно:

— Я не досмотрел, какой-то период не посылал тебе «дары природы», виноват… Кабан требует стопку водки в выходной день вместе с семьей. Обязательно под кабана надо выпить.

Счастливый генерал Алидин бодро отрапортовал: