Зримым показателем этой «опалы», как считают те же Л. М. Млечин и И. Я. Фроянов, стало то, что в период подготовки июльского Пленума ЦК, посвященного проблемам сельского хозяйства, главой рабочей комиссии, готовившей все материалы для этого партийного форума, был назначен не Ф. Д. Кулаков, а глава правительства А. Н. Косыгин, который в этих вопросах откровенно «плавал». Более того, «аграрного» секретаря даже не включили в состав этой комиссии. Однако, судя по брежневскому дневнику, холодок в отношениях генсека и Ф. Д. Кулакова, который был вхож в его дом, возник еще зимой 1978 года. Именно тогда, накануне 60-летия «аграрного» секретаря, Л. И. Брежнев написал такую довольно странную фразу: «Звонил Кулакову — он прицепился с 4 февраля (день рождения)»[470]
. Хотя, как и положено, накануне юбилея своего соратника все члены Политбюро одобрили решение о присвоении ему звания Героя Социалистического труда, и 3 февраля 1978 года вышел соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР, подписанный Л. И. Брежневым и М. П. Георгадзе. Более того, генсек лично «переговорил» с Управделами ЦК КПСС Г. С. Павловым о «сувенире» для Ф. Д. Кулакова.Между тем, как явствует из тех же рабочих записей Л. И. Брежнева, 15 марта 1978 года через своего секретаря Л. А. Дорошину, с которой он всегда работал с документами, за своей подписью он направил «материалы к Пленуму», в том числе и свой доклад, всего 5 членам Политбюро: М. А. Суслову, А. Н. Косыгину, Д. Ф. Устинову, В. В. Щербицкому и Д. А. Кунаеву.
То есть первоначально среди адресатов генсека Ф. Д. Кулакова не оказалось, хотя уже на следующий день он «хорошо» поговорил с ним по вопросу проведения Пленума[471]
. И лишь в самом начале июня Л. И. Брежнев принял Ф. Д. Кулакова вместе с заведующим Сельхозотделом ЦК В. А. Карловым и своим помощником В. А. Голиковым, с которыми также обсуждал свой доклад и другие материалы к Пленуму ЦК.3-4 июля 1978 года состоялся долгожданный Пленум ЦК, где основной доклад «О дальнейшем развитии сельского хозяйства» делал сам генсек[472]
. Никаких особых новаций в этом докладе не прозвучало, но тем не менее он обсуждался членами ЦК в течение двух дней. При этом главный «аграрник страны» Ф. Д. Кулаков в прениях по этому докладу не выступал, что было довольно странно. А на следующий день 5 июля Федор Давыдович и Евдокия Федоровна Кулаковы на загородной даче отмечали 40-летие своей свадьбы, где присутствовала и чета Горбачевых[473].В исторической литературе давно бытует мнение, что, дескать, Ф. Д. Кулаков не обладал особым влиянием и числился «в середнячках» внутри Политбюро. Однако свидетельства очевидцев, в частности М. С. Горбачева и Е. И. Чазова, говорят о другом[474]
. Во-первых, он один из немногих членов высшего ареопага, который был вхож в семью генсека. И, во-вторых, он был «тесно связан с «группой быстрого реагирования», которая пользовалась особым доверием генсека». В эту группу входили ряд первых секретарей, в частности волгоградский секретарь Леонид Сергеевич Куличенко, краснодарский — Сергей Федорович Медунов, кустанайский — Андрей Михайлович Бородин, алтайский — Александр Васильевич Георгиев, оренбургский — Александр Власович Коваленко, саратовский — Алексей Иванович Шибаев, тульский — Иван Харитонович Юнак и сахалинский — Павел Артемьевич Леонов. Как уверяет тот же М. С. Горбачев, «всякий раз, когда Л. И. Брежнев нуждался в поддержке или затевалась какая-то интрига, «группа быстрого реагирования» немедленно включалась в дело. Ей отдавалось явное преимущество в прениях на пленумах и съездах партии», и, если из уст именно этих персон «раздавалась критика правительства или вносилось какое-либо предложение, все понимали, откуда они исходят и в чьих интересах это делается». Поэтому совершенно очевидно, что видимая «опала» Ф. Д. Кулакова стала для многих неожиданной.