Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах

Как известно, в конце января 1981 года к власти в Вашингтоне пришла новая Администрация президента Рональда Рейгана, которая, по оценкам крупных экспертов (А. Ф. Добрынин, Г. М. Корниенко[1143]), с самого начала «взяла курс на ломку военно-стратегического равновесия между СССР и США». Более того, порицая в ходе избирательной компании своего конкурента Дж. Картера за «непомерно большое внимание к Москве», Рональд Рейган утверждал, что главными внешнеполитическими задачами его Администрации должны стать избавление от «вьетнамского синдрома сдержанности», прежде всего во всех военно-политических вопросах, и возврат к проведению напористой внешней политики времен президентов Г. Трумэна и Д. Эйзенхауэра. Как утверждал тот же А. Ф. Добрынин, неплохо знавший нового американского президента, тот никогда не отличался глубокими знаниями, мыслил крайне упрощенными категориями и страдал давними антисоветскими и антикоммунистическими комплексами и клише. Этот догматизм во взглядах на всю внешнюю политику породил у него склонность и даже любовь к созданию «мини-кризисов» и «шоковых ситуаций» с обязательным приданием им особого «политического драматизма»[1144].

Р. Рейган не любил черновой работы, поэтому в самой Администрации США основные рычаги управления оказались в руках очень узкой группы главных помощников, прежде всего «большой тройки» в составе Э. Миса, Дж. Бейкера и М. Дивера, которые от его имени решали все текущие вопросы. Кроме того, большое влияние на Р. Рейгана имели вице-президент Джордж Буш, министр обороны Каспер Уайнбергер, министр финансов Дональд Риган и министр юстиции Уильям Смит. А вот новый госсекретарь Александр Хейг, который занимал до этого пост главкома войск НАТО в Европе, особым расположением президента не пользовался из-за его задиристого и категоричного характера, приводившего к частым конфликтам, например с тем же К. Уайнбергером.

Уже в конце января 1981 года состоялся первый обмен посланиями между А. Хейгом и А. А. Громыко, в котором американский госсекретарь позволил себе в довольно хамском тоне поучать Москву по польскому, афганскому и ангольскому вопросам. А уже в начале февраля в беседе с А. Ф. Добрыниным он заявил, что президент Р. Рейган «безоговорочно связал себя с курсом на резкое увеличение военных расходов» и «полон решимости ликвидировать отставание США в военной сфере». Поэтому вопрос о возможных переговорах по ограничению стратегических вооружений, а уж тем более ратификация договора ОСВ-2, «не занимает сколь-нибудь серьезного места в планах новой Администрации». Кроме того, данный вопрос не актуален еще и потому, что президент Р. Рейган возмущен поведением Гаваны и Москвы в Никарагуа и Сальвадоре, которые всегда рассматривались Вашингтоном как «подбрюшье» США. Более того, надо заметить, что главными переговорщиками по вопросу разоружений от США были ярые противники «разрядки», в частности директор Агентства по контролю над вооружениями Юджин Ростоу, спецпредставитель президента США Эдвард Роуни и заместитель главы Пентагона Ричард Пэрл[1145].

Тем не менее Москва решила установить личный контакт с Р. Рейганом, и 6 марта 1981 года Л. И. Брежнев направил ему личное послание, которое носило откровенно примирительный характер. В частности, в этом письме речь шла о необходимости восстановления советско-американского диалога, в том числе и встреч на высшем уровне, об успешном завершении Мадридской встречи ОБСЕ, о готовности советской стороны установить мораторий на размещение РСД в Европе и о совместном обсуждении афганской проблемы и ее увязке с проблемой безопасности Персидского залива и т. д. Однако Р. Рейган никак не отреагировал на это послание, поскольку, по словам К. Уайнбергера, «Москва считает, что она может обращаться с Рейганом, как с Картером, а сам Рейган намерен доказать обратное»[1146]. При этом А. Ф. Добрынин, который общался с А. Хейгом и К. Уайнбергером по поводу этого письма, был очень удручен их «примитивизмом и некомпетентностью в вопросах советско-американских отношений».

Между тем после покушения на Р. Рейгана в конце апреля 1981 года он все-таки направил в Москву два письма: одно было написано собственноручно, а второе — Госдепом США. Главный посыл этих посланий состоял в том, что Вашингтон всегда «был посланником мира в международных делах», ярким доказательством чего стал его отказ от атомного удара по СССР после войны. А вот Москва, дескать, не оценила этого шага, и сама начала гонку ядерных вооружений. Поэтому если она хочет возобновить диалог, то должна первой «изменить свою внешнюю политику». Л. И. Брежнев, который познакомился с Р. Рейганом еще во время своего визита в США в июле 1973 года, ответил новым примирительным посланием с теми же предложениями. Но Вашингтон устами А. Хейга заявил, что он готов приступить к обсуждению всех проблем только после его встречи с А. А. Громыко на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, то есть не раньше сентября 1981 года.