Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах

Новый 1985 год ознаменовался очередной схваткой за власть, в которой четко обозначились два основных конкурента — В. В. Гришин и М. С. Горбачев. Многолетний вождь московских коммунистов, который был олицетворением лучших традиций «партийного аскетизма» и «сталинского стиля» работы, вероятнее всего, мог рассчитывать на поддержку самых влиятельных членов «консервативного крыла» высшего партийного руководства: Н. А. Тихонова, Г. В. Романова, В. В. Щербицкого, Д. А. Кунаева, В. И. Долгих, М. В. Зимянина и других. А М. С. Горбачев, потерявший с уходом Д. Ф. Устинова значительный властный ресурс, стал искать поддержки у другого «аксакала» в Политбюро — министра иностранных дел А. А. Громыко. В связи с этим обстоятельством нельзя не упомянуть один любопытный и малоизвестный факт, о котором в своих мемуарах поведал тогдашний советский посол, представитель СССР на Женевской конференции по разоружению В. Л. Исраэлян[1382]. 17 апреля 1984 года в Женеве состоялась его приватная встреча с бывшим директором ЦРУ вице-президентом США Дж. Бушем, который, заговорив с ним «о возможности проведения неофициальной советско-американской встречи», в роли своего собеседника как будущего советского лидера «назвал только одну фамилию — Горбачев». Пообещав своему визави «доложить в Москву о его предложении», В. Л. Исраэлян не решился доверить столь важную информацию бумаге и лично отправился в Москву, но не на Старую площадь к М. С. Горбачеву, а на Смоленскую площадь к А. А. Громыко, при встрече с которым сразу доложил о своем разговоре с Дж. Бушем. Как уверяет сам В. Л. Исраэлян, «шеф» «внимательно выслушал его, не прервал и не задал ни одного вопроса». Но после окончания доклада «наступило тягостное молчание», во время которого «министр смотрел куда-то в сторону от меня и о чем-то напряженно думал».

А. А. Громыко, конечно, понимал, что К. У. Черненко долго не протянет и что он стал генсеком лишь на переходный период для перегруппировки сил. Он также понимал, что в силу возраста он уже не сможет стать генсеком, поэтому на вопрос Э. Хонеккера, приехавшего через несколько месяцев на прощание с К. У. Черненко, почему «генсеком стал не он», ответил: «Чтобы вам не пришлось через год по такому же поводу вновь приезжать в Москву». Но и уходить из большой политики, в которой он пребывал уже 40 лет, тоже не очень хотелось. И здесь надо было не прогадать и сделать ставку на нужную «лошадь». При этом бытующее представление о том, что А. А. Громыко сразу сделал ставку на М. С. Горбачева, не соответствует действительности. Достаточно сказать, что, по свидетельству Л. М. Замятина, возглавлявшего тогда Отдел международной информации ЦК, в начале декабря 1984 года ему позвонил М. С. Горбачев и сообщил о том, что у него «был неприятный разговор с Громыко, он никого готовить визит не дает и в поездку со мной направлять не собирается, считает, что МИДу это не надо». И в результате организацией этой поездки занялся сам Л. М. Замятин и аппарат ЦК[1383]. Однако после смерти маршала Д. Ф. Устинова ситуация резко поменялась.

Между тем в среду 9 января 1985 года состоялось внеплановое заседание Политбюро ЦК, которое проходило не в знаменитой Ореховой комнате, а прямо в кабинете К. У. Черненко, и то не в «полном составе». Как утверждает А. В. Шубин, на этом заседании, «ссылаясь на плохое состояние здоровья», генсек «предложил обдумать вопрос о его отставке»[1384]. Однако это не так. Как свидетельствует В. И. Воротников, в кабинете генсека обсуждалась записка Е. И. Чазова о состоянии здоровья генсека и решался вопрос о его предстоящей поездке на заседание ПКК стран — участниц Варшавского договора. Сам генсек «рвался в бой», однако члены Политбюро ЦК, ссылаясь на записку Е. И. Чазова и его выступление на Политбюро, порекомендовали «своему товарищу» так не рисковать и поберечь себя[1385]. После этого заседания К. У. Черненко вновь лег в ЦКБ, а в конце января вернулся на свою госдачу.