Бри

— Императорскую семью Райсов должны были публично казнить. В знак наказания за века рабства, которое они основали и поддерживали на Турине. Но им удалось повлиять на решение парламента. Их не только помиловали и оставили им все состояние, но и позволили ошиваться в парламенте. Пускай в качестве представителей Турины, но все же. Подумай только, какой силой они владеют. Силой мысли. Силой внушения.

Герр склонился над моей койкой и со всей злостью прошипел:

— Из-за них твои родные и тысячи других людей страдали. Из-за них твои родители не смогли быть вместе. А сейчас они хотят вернуть былую власть, и ты работаешь на них.

От резко отпрянул, оставляя меня в полнейшем ужасе.

— А теперь хорошенько подумай, девочка, — прошептал он у выхода. — На чьей ты стороне по-настоящему? Потому что, когда Райсы полноправно войдут в игру, тебе все же придется сделать выбор. Не между мной и капитаном Муром или принцем Адэйром. А между свободной жизнью и рабством.

Он ушел, оставив полное опустошение внутри. Наверное, так можно описать шок. Мысли вроде бы крутятся, но как-то заторможенно и отстраненно, так, что не вдумываешься в их смысл. Тело обманчиво расслаблено, но скорее сковано. И просто хочется смотреть в пустоту, ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не знать. Но спустя мгновение приходит осознание, что слишком поздно. Слова сказаны, смысл уловлен и, кажется, неизбежен. Ты чувствуешь себя крохотной песчинкой в огромной пустыне, а где-то близко бушует смерч, готовый снести тебя далеко от места, которое считаешь домом.

Герр озвучил правду, на которую я усердно закрывала глаза. А мой мир перевернулся с ног на голову. Многие туринцы боролись против рабства. Но были и те, которых такой порядок вещей устраивал. Богатых было ровно столько, сколько бедняков. Понятие среднего класса не существовало. Оно появилось только в свободной Турине. Некоторые бедные семьи, в том числе и рабы, смогли достичь среднего уровня, но в то же время многие зажиточные люди потеряли свое состояние и стали на одну ступень с бывшими невольниками, попрошайками и отбросами общества. Кто-то счастлив, а кто-то готов убить за «несправедливость». Правда, она ведь у каждого своя. Так где же моя собственная? Я интуит, мне нравится быть с Китаном. Но мне не нравится император. Ровно как и Канцлер. Или Герр. Но кое в чем он прав на все сто. Здесь нужно не конкретного человека выбирать, а течение. Я знаю точно, что ни за что не поддержу сторону, которая собралась вернуть времена жестокости, насилия, голода и смерти на Турину. Даже если мне придется пожертвовать собой.

По моим щекам все еще стекали слезы, когда в комнату вошел Адэйр. До конца включения камеры таймер на приборе регенерации показывал двадцать минут.

— О! — заявил принц, заметив мое состояние. — Довел.

— Не довел, — возразила я, приводя себя в порядок. Онемение прошло, вернулась тошнота, головная боль и беспощадный поток мыслей. — Всего-лишь напомнил то, кем я являюсь.

— И кем же? — полюбопытствовал принц, усаживаясь на стул около койки.

— Свободным человеком, — гордо заявила я.

— А-а-а! — понимающе протянул тот. — Значит, давление на больную мозоль. Герр хороший психолог. Рабство. То, чего ты боишься.

Поймав мой взгляд «я ничего не боюсь», принц быстро исправился:

— Опасаешься.

— То, чему виной императорская семья, — смело заявила я, готовясь к худшему. Негоже хамить сыночку бывшего правителя Турины. А может быть и будущего, кто знает.

Но сыночек мой вызов принял с усмешкой. Невеселой, правда.

— Это и моя больная мозоль, Брианна. Всех нас. Рабство — огромная ошибка всего человечества. Но больше остальных виновны мои предки, это факт. Правящая семья Райсов позволила этому случиться, и за это мы будем расплачиваться еще долгие годы.

— То есть вы не собираетесь делать очередной переворот и возвращать рабство? — в лоб спросила я и покосилась на часы. Оставалось не так много времени на серьезный разговор.

Адэйр поморщился, будто съел лимон, и отвел взгляд.

— Не могу ответить полноценно. Тебе не стоит лезть в это болото.

— Но я уже здесь! — возмутилась я и даже голос повысила. — Мур меня сюда втянул, забрав на службу к императору. А я ведь даже не знала. Сидела бы себе у Томлисона, потом бы благополучно сбежала и жила — не горевала. А что сейчас?

Я насупилась и попыталась изобразить голос Герра:

— Брианна, выбирай правильную сторону. Нет, это не та сторона. Я сказал, правильную.

И тут же смягчила голос и томно зашептала, как обычно делал Адэйр во время танца:

— Подыграй мне, Бри. Я покажу тебе удивительную страну волшебства и магии. А если не согласишься, я тебя тихонечко прикончу.

Ну, и под конец своего представления, когда принц отчаянно боролся с улыбкой, я процедила голосом Мура:

— Служить, Круз! Ни о чем не спрашивать. Ничего не думать. Служить!

В этот момент, как назло, в палату вошел Мур. Вид у него был подозрительно-недовольный, видимо, себя он в моем исполнении безошибочно узнал.

— Что сказал Герр? — только и спросил Китан. Обращаясь при этом к Райсу.

Я хлопнула здоровой рукой по здоровой ноге и заворчала: