Бриджит Джонс. Без ума от мальчишки

В ночном автобусе оказалось довольно тесно. Сумки, колени, локти и другие выступающие части других пассажиров вонзались мне в печень, ребра, почки и еще в какие-то внутренние органы, о существовании которых я прежде не подозревала. Пожалуй, настолько интимной близости я еще не ощущала никогда и ни с кем. Впрочем, оказаться частью сообщества пассажиров ночного автобуса мне было даже любопытно, а вот Рокстер выглядел не очень довольным. Похоже, он считал себя виноватым, что нам приходится путешествовать таким способом.

– Ты о'кей? – спросил он одними губами.

Я приветливо кивнула, хотя, если говорить откровенно, я бы предпочла, чтобы толпа прижала меня к Рокстеру, а не к какой-то незнакомой толстой женщине, с которой я занималась чем-то вроде лесбийского секса на автомойке, о котором писал журнал Дэниела.

Какое-то время спустя автобус остановился, и часть пассажиров сошла. Почти рядом с Рокстером освободилось одно кресло, и он, отодвинув плечом какую-то даму, быстро сел. Поначалу этот поступок показался мне не слишком галантным (ничего подобного я от него не ожидала), однако когда автобус снова тронулся (после нескольких судорожных рывков, в результате которых оставшиеся пассажиры распределились по салону более или менее равномерно), Рокстер поднялся и усадил меня на свое место. Опустившись на сиденье, я с признательностью посмотрела на него – и увидела, что он с ужасом глядит куда-то вниз. Проследив за его взглядом, я обнаружила, что отодвинутая Рокстером дама совершенно беззвучно блюет мне на туфли.

Снова взглянув на Рокстера, я увидела, что он стал пунцовым от еле сдерживаемого смеха. К счастью, автобус подъехал к нашей остановке, мы сошли, и он обнял меня за талию.

– Рвота и Джонси рядом ходят, – загадочно проговорил он. – Ладно, подожди секундочку, я быстро… – Он нырнул в двери ночного супермаркета и вернулся с бутылкой воды «Эвиан», газетой и упаковкой бумажных салфеток.

– Придется носить с собой что-то вроде этого постоянно, – заметил он, наклоняясь. – Малый гигиенический набор. Стой смирно.

И Рокстер начал лить воду на мои туфли, потом опустился на одно колено и вытер мои ноги – сначала одну, потом другую – салфетками. Должна признаться, это было очень романтично.

– Ну вот, теперь от меня точно воняет, – сказал Рокстер.

– Ничего, дома отмоемся как следует, – сказала я и почувствовала, как подпрыгнуло мое сердце. Теперь у меня был предлог пригласить его в дом, пусть это даже была чужая блевотина!

По мере того как мы приближались к моему дому, Рокстер все чаще оглядывался, словно пытаясь определить, где мы находимся и в каком доме я живу. Я же нервничала все сильнее, поэтому, когда мы поднялись на крыльцо, руки у меня так сильно тряслись, что ключ никак не попадал в замочную скважину.

– Давай я, – предложил он.

– Нет, я сама. – Я покачала головой. Наконец я справилась с замком и сказала деревянным голосом – точь-в-точь как хозяйка коктейль-вечеринки, которые были популярны в семидесятых: – Входи, пожалуйста.

– Может, мне лучше подождать, пока уйдет твой бебиситтер? – шепотом спросил он, но я покачала головой.

– Их нет, – так же шепотом ответила я.

– Их у тебя что, двое? Двое бебиситтеров? – удивился Рокстер. – Или больше?

– Нет. – Я хихикнула. – У меня одна няня, да и та сегодня не смогла, поэтому дети ночуют у крестных родителей, – добавила я, намеренно употребив множественное число, чтобы Рокстер, не дай бог, не догадался о существовании Дэниела и не заподозрил, что я нахожу его сексуально привлекательным (он действительно может показаться таковым, пока не узнаешь его поближе).

– Значит, весь дом в нашем распоряжении? – весело поинтересовался Рокстер. – Можно я тогда пойду сполоснусь?

Я показала ему, как пройти в ванную комнату наверху, а сама бросилась в кухню. Там я наскоро причесалась, положила на щеки побольше румян, притушила свет и невольно подумала: а ведь Рокстер еще никогда не видел меня при дневном освещении!

Гм-м… Да я как те пожилые дамы, которые проводят дни в доме за плотно задернутыми занавесками, при свете камина или свечей, а когда кто-нибудь к ним приходит – они перед тем не могут как следует подкраситься, потому что не попадают помадой куда надо! Но я с румянами, кажется, не промазала… (этот маленький каламбур меня немножко отвлек).

Но накатило другое. Острое чувство вины перед Марком. Я ощущала себя так, словно изменяю ему. Состояние было не самое приятное – пожалуй, его можно сравнить с тем, что́ испытывает человек, который вот-вот шагнет с края утеса в бездонную пропасть. От этого у меня даже закружилась голова, и я наклонилась над раковиной, схватившись за ее край. О господи… Не хватает еще, чтобы меня вырвало. Преодолевая внезапный физический дискомфорт, я боролась с душевным смятением, чувствуя, как за считаные мгновения оказалась ужасно далеко от всего, что было таким знакомым, таким привычным…

И безопасным.

Внезапно я услышала громкий смех Рокстера и выпрямилась.

Боже мой! Он рассматривал наше шуточное расписание – его составила и повесила на стенку Хло.