Бриджит Джонс: грани разумного

«С Рождеством тебя, мой дорогой, дорогой Кен! Я так ценю твою доброту, которую ты проявил ко мне в этом году. Ты чудесный, чудесный человек, такой сильный, и проницательный, и так хорошо разбираешься в цифрах. Хотя наши отношения складывались непросто, очень важно не затаивать обид, если человек хочет расти. Чувствую духовную близость с тобой как с профессионалом и человеком.

С искренней любовью

Бриджит».

Кто такой этот Кен? Га-а-а! Кен – бухгалтер; встречалась с ним только раз, мы повздорили из-за того, что я слишком поздно уплатила налог. О господи, надо найти список.

Га-а-а! Кроме Джуд, Шеззер, Магды, Тома и т.д. список включает: помощника британского консула (Бангкок); посла Британии в Таиланде; почтенного сэра Хьюго Бойнтона; адмирала Дарси; детектива Керби; Колина Фёрта; Ричарда Финча; министра иностранных дел; Джеда; Майкла из «Индепендент»; Гранта Д.Пайка; Тони Блэра.

Открытки выпущены в мир, и я понятия не имею, что в них написала.

* * *

17 декабря, среда

Никаких откликов на открытки. Может, другие приличные, а открытка Кену просто уродливый атавизм?

* * *

18 декабря, четверг

9.30. Уже собиралась выходить, и тут зазвонил телефон.

– Бриджит, это Гари!

– О, привет! – истерично воскликнула я. – Ты где?

– В тюрьме, конечно. Спасибо за открытку, это так мило. Очень мило, для меня это так много значит!

– О, ха-ха-ха-ха-ха! – нервно рассмеялась я.

– Так ты навестишь меня сегодня?

– Что?

– Ну, понимаешь… эта открытка…

– Эмм… – напряжённо протянула я. – Не очень точно помню, что я там написала. Может, ты…

– Давай я тебе прочту, – застенчиво предложил Гари и принялся читать, запинаясь через каждое слово:

«Дорогой Гари!

Понимаю, что твоя работа строителя очень отличается от моей. Но очень уважаю твой труд, потому что это настоящее искусство. Ты делаешь всякие вещи своими руками, встаёшь рано утром, и мы вместе (несмотря на то, что расширение моей квартиры не закончено) создали нечто великое и красивое – команду. Два очень разных человека, и, хотя в стене всё ещё дырка (вот уже почти восемь месяцев!), сквозь неё я вижу рост нашего проекта. Это замечательно! Знаю, ты в тюрьме, отбываешь свой срок, но близится час, когда это кончится. Спасибо тебе за открытку про пулю и про рыбалку. Я искренне, искренне тебя прощаю.

Чувствую духовную близость к тебе как к мастеру и человеку. Если кто-то и заслуживает радости и настоящего творческого заряда в новом году – даже в тюрьме, – так это ты.

С любовью

Бриджит».

– «Творческого заряда», – хрипло повторил Гари.

Мне удалось избавиться от него, объяснив, что я опаздываю на работу, но… О боже, кому ещё я их послала?

19.00. Снова дома. Пришла в офис на первое консультативное совещание; проходило оно очень хорошо – особенно учитывая, что Ужасного Харолда понизили в должности за скукотищу и теперь он проверяет факты, – пока Пачули не завопила, что ей позвонил Ричард Финч, она записала его звонок и пусть все послушают.

«Привет, команда! – зазвучал голос Финча. – Звоню, чтобы передать вам немного праздничного настроения, – единственный способ, которым располагаю. Хочу вам кое-что зачитать. – Он прочистил горло. – „Весёлого, весёлого Рождества, дорогой Ричард!“ Правда же, это мило?»

Раздался взрыв хохота.

«Наши отношения складывались непросто. Но сейчас, в Рождество, сознаю их серьёзность – они налагают ответственность, они крепкие, честные и искренние. Вы очаровательный, очаровательный человек, полный энергии и противоречий. Сейчас, в Рождество, чувствую духовную близость с вами – как с продюсером и человеком. С любовью – Бриджит».

Ох-ох, это было нечто… Га-а-а! Звонок в дверь.

23.00. Это Марк, с очень странным выражением лица; вошёл в квартиру, чуть не в ужасе огляделся.

– Что это за запах?.. Господи, что это?! – Он уставился на ёлку.

Посмотрела и я: да, она и впрямь смотрится далеко не так симпатично, как я помню. Вчера отрезала верхушку, попыталась подстричь остальное в традиционной треугольной форме; но вот она, стоит посреди комнаты: нечто высокое, тонкое, обкорнанное, с тупыми краями – дешёвое подобие дерева из комиссионного магазина.

– Понимаешь, она была немного… – стала я объяснять.

– Немного – что? – В голосе Марка едва сдерживаемый смех и сомнение.

– Великовата, – пролепетала я не очень убедительно.

– А-а, «великовата»… Понятно. Ладно, теперь уже неважно. Можно я тебе кое-что прочитаю? – Марк вытащил из кармана открытку.

– О'кей, – покорно согласилась я, облокотившись о спинку дивана.

Марк прокашлялся.