Бриджит Джонс - Грани разумного

- Фрр! Мужчины не допускаются, глупышка. Элейн придёт, а они подъедут позже.

- Но Том с Джеромом придут.

- Так ведь они не мужчины, дорогая.

- А ты уверена, что стихи Джерома не...

- Не понимаю, Бриджит, что ты хочешь этим сказать. Мы не вчера родились, знаешь ли. А в литературе главное - свобода выражения. О, и попозже, думаю, приедет Марк. Он сейчас занимается завещанием Малколма - ведь никогда не знаешь...

* * *

1 августа, пятница

129 фунтов (полный провал бикини-диеты); сигарет - 19 (в помощь диете); калорий - 625 (наверняка ещё не поздно).

18.30. Грр, грр, завтра уезжаю в Таиланд, ничего не упаковано; не сообразила, что "следующая пятница" в клубе - это, чёрт возьми, сегодня. Совершенно не хочу ехать аж в Графтон Андервуд. Сегодня тёплый, влажный вечер, и Джуд с Шеззер идут на чудесную вечеринку в "Ривер кафе". Хотя ясно, что надо поддержать маму, любовные отношения Тома, искусство и т.д. Уважение к другим это уважение к себе. И неважно, что завтра сяду в самолёт уставшей, - ведь лечу в отпуск. Уверена, что приготовления к путешествию не займут много времени, - нужен минимальный гардероб (всего лишь пара купальников и саронг!). И потом, упаковка чемоданов всегда занимает всё оставшееся время, так что лучшее его использовать, сделав оч. коротким. Да, вот видите. Итак, я всё успею.

Полночь. Только что вернулась. Приехала туда оч. поздно из-за типичного для наших шоссе бедствия с дорожными знаками (если сегодня война, наверняка лучше запутать немцев, оставив знаки на месте). Меня встретила мама, в странном бордовом бархатном кафтане, который демонстрировал её попытку выглядеть "литературно".

- Ну как Салман? - поинтересовалась я, когда она отчитала меня за опоздание.

- О, мы решили лучше приготовить цыплёнка! - надменно ответила мама, проводя меня через двери с волнистыми стеклами в гостиную.

Первое, что мне бросилось в глаза, - крикливый новый "фамильный крест" над фальшивым каменным камином. На нём красовалась надпись: "Хакуна матата!"

- Тсс! - шикнула Юна, с восторженным видом приложив к губам палец.

Претенциозный Джером, с проколотыми сосками, сильно выпиравшими из-под чёрного, мокрого на вид жилета, стоял на фоне коллекции гранёных блюд и воинственно декламировал.

- "Смотрю на его твёрдые, сильные, грубые бедра. Смотрю, хочу, хватаю...".

А вокруг него, в обеденных креслах в стиле Регентства, полукругом расположились перепуганные дамы, в костюмах-двойках, из клуба "Лайфбоут". Мама Марка Дарси - Элейн старательно сохраняла на лице выражение сдержанного удовольствия.

- "Хочу-у, - завывал Джером, - хватаю его сильные, волосатые бёдра! Я должен иметь! Поднимаю и взваливаю...".

- Ну что ж, абсолютно потрясающе! - воскликнула мама, поднявшись с кресла. - Кто-нибудь хочет закусить?

Поразительно: общество леди из среднего класса умудряется всё вокруг приспособить к себе, превращая сложность и хаос мира в милый, спокойный ручеек, - так уборщица туалета делает там всё розовым.

- О, обожаю устное и письменное слово! Оно дарит мне такое чувство свободы! - восторженно объясняла Юна Элейн.

Пенни Хазбендз-Босворт и Мейвис Эндерби тем временем плясали вокруг Претенциозного Джерома, как будто это Т.-С. Элиот.

- Но я не закончил, - хныкал Джером. - Я хотел ещё прочитать "Размышления" и "Пустые мужские дыры".

И тут раздался хохот.

- "Когда среди раздоров и сомнений

У всех исчезла почва из-под ног,

А ты, под градом обвинений,

Единственный в себя поверить смог...".

Это явились папа и адмирал Дарси, оба в паралитическом состоянии. О боже, в последнее время, каждый раз как вижу папу, он совершенно пьян - в странной отцовско-дочерней обратной зависимости.

- "Когда сумел ты терпеливо ждать, на злобу злобой низкой не ответил..." громогласно подхватил адмирал Дарси, влезши на кресло и вызвав волнение в рядах собравшихся дам.

- "Когда все лгали, не посмел солгать и восхвалять себя за добродетель...", - добавил папа, почти со слезами на глазах, и опёрся на адмирала, чтобы не упасть.

Пьяный дуэт процитировал до конца стихотворение Редьярда Киплинга "Когда...", подражая при этом сэру Лоуренсу Оливье и Джону Гилгуду, к ярости мамы и Претенциозного Джерома, который немедленно принялся закатывать истерику, с шипением и свистом.

- Как обычно, как обычно, всё как обычно... - тихонько повторяла мама.

А адмирал Дарси, стоя на коленях и ударяя себя кулаком в грудь, между тем растягивал:

- "Когда обман и происки плутов

Невозмутимо ты переносил..."

- Это регрессивное, колониалистское стихоплётство! - прошипел Джером.

- "Когда удача выпала тебе

И ты, решая выигрышем рискнуть...".

- Нет, эти чёртовы рифмы! - снова простонал Джером.

- Джером, в моём доме это слово запрещено, - зашептала в ответ мама.

- "...Всё проиграл, но не пенял судьбе,

А тотчас же пустился в новый путь;

Когда, казалось, страсти нет в душе,

И сердце заболевшее замрёт..."

- С этими словами папа обмяк и растянулся на пушистом ковре, изображая покойника.

- Зачем тогда вы меня пригласили? - Джером присоединил к шипению свист.

- "...И загореться нечему уже..." - заревел адмирал.