Бриджит Джонс: на грани безумия

– Не-е-ет! – завопила я, вспомнив, что на раковине у меня стоит открытая банка осветлителя для волос на теле и валяется книга «Чего хотят мужчины». – Может, вы зайдете в другой…

Но он уже двинулся вперед, открыл дверь, выглянул на лестницу и пошел в спальню.

– У вас тут окно во двор имеется?

– Да.

– Так, посмотрим.

Вся на нервах, я стояла в дверях спальни. Он открыл окно и высунулся. Похоже, он все-таки куда больше интересуется трубами, чем мной.

– Так я и думал! – победно воскликнул он, возвращая голову в комнату и закрывая окно. – У вас тут куча места, можно расширить квартиру.

– Боюсь, вам придется уйти, – произнесла я, приняв решительный вид и двинувшись назад в гостиную. – Мне надо выйти по делам.

Но он уже спешил мимо меня к лестнице.

– Да, значит. Можно расширить квартиру. Но придется сдвинуть фановую трубу.

– Гари…

– Можно еще одну комнату сделать, с небольшой террасой на крыше. Здорово получилось бы.

Терраса на крыше? Еще одна комната? Я бы могла устроить себе кабинет и начать новую карьеру.

– И во сколько это обойдется?

– М-м-м. – Он печально покачал головой. – Пойдемте-ка в паб, посидим, подумаем.

– Не могу, – твердо произнесла я. – У меня дела.

– Ладно. Тогда, значит, я подумаю и вам позвоню.

– Отлично. Очень хорошо! Всего доброго!

Он взял куртку, табак и бумагу для папирос, открыл сумку и с горделивым видом выложил на кухонный стол какой-то журнал.

Дойдя до входной двери, он обернулся и, многозначительно глянув на меня, сказал:

– Страница семьдесят один. Чао-какао.

Взяла в руки журнал, думая, что передо мной «Архитектурный дайджест», но оказалось, что это «Клевая рыбалка». На обложке был изображен мужчина с огромной склизкой серой рыбиной в руках. Стала листать журнал: на каждой странице мужчины с огромными склизкими серыми рыбинами. Дойдя наконец до страницы семьдесят один, я увидела напротив статьи об искусственных приманках сияющего гордой улыбкой Гари: на голове джинсовая кепка с какими-то эмблемами, а в руках огромная склизкая серая рыбина.

Четверг, 27 февраля

58,5 кг (сброшенные полкило – это волосы), сигареты: 17 (все из-за волос), калории: 625 (аппетита нет – из-за волос), воображаемые письма адвокатам, защитникам прав потребителей, в Министерство здравоохранения и т. д. по поводу надругательства, совершенного Паоло над моими волосами: 22, походы к зеркалу с целью проверить, насколько отросли волосы: 72, отрастание волос: 0 мм, несмотря на все приложенные усилия.

19.45. Осталось пятнадцать минут. Только что опять посмотрела на челку. Из ужасной кикиморы я превратилась в ужасную-преужасную кикимору.

19.47. Гитлер на месте. Почему это произошло именно перед самым важным в наших отношениях с Марком Дарси днем? Почему? Одно утешение, что появилось некоторое разнообразие: теперь я не рассматриваю в зеркале бедра в надежде, что их объем уменьшился.

Полночь. Когда в дверях показался Марк Дарси, у меня дыхание перехватило.

Он вошел не поздоровавшись, вынул из кармана какой-то конверт и протянул его мне. На конверте было мое имя, но адрес Марка. Конверт был уже вскрыт.

– Он давно лежал среди моей почты, – произнес Марк, опускаясь на диван. – Сегодня утром я его по ошибке открыл. Извини. Но оно, возможно, и к лучшему.

Вся дрожа, я достала из конверта открытку.

На ней были изображены два ежика, глядящие на стиральную машину, в которой крутятся трусы в обнимку с лифчиком.

– От кого это? – любезным тоном осведомился Марк.

– Понятия не имею.

– Имеешь, – произнес он тем милым и нежным тоном, который означает, что сейчас тебе тесаком отрубят нос. – От кого это?

– Я же сказала, – глухо проговорила я. – Понятия не имею.

– Прочти, что там написано.

Я перевернула открытку. Красными чернилами там было накарябано: «С Днем святого Валентина! Увидимся, когда ты придешь за своей ночной рубашечкой. С нежностью, С.».

На лице моем застыла гримаса ужаса. И тут зазвонил телефон.

У-у-у-у! Я решила, что это Джуд или Шерон – с очередной, не предназначенной для Марковых ушей рекомендацией по поводу отношений с ним. Метнулась было к телефону, но Марк придержал меня рукой.

– Привет, куколка, это Гари.

О боже. Как он смеет так со мной фамильярничать?!

– Значит, это… по поводу того, о чем мы в спальне говорили… У меня есть кое-какие идейки, так что звякни мне и я подъеду.

Марк опустил глаза и быстро-быстро заморгал. Потом втянул в себя воздух и провел тыльной стороной ладони по щеке, как будто хотел собраться с силами.

– Так, – выдохнул он. – Может, объяснишь?