Бриг «Меркурий»

— В плену! Сеид-Бей в плену! Нет, ты мне скажи, пожалуйста, — быстро заговорил он, касаясь рукой Ушакова, — какой трус, какой собака! Бросать товарища в бою! Стыд на потомках его! — И он сухой, жилистой рукой погрозил далеким парусам капудан-паши.

Разыгрывающийся шторм прекратил сражение и преследование турок. Бой кончился полной победой Ушакова. Противник бежал, потеряв два линейных корабля в сражении и один на переходе, не выдержавший шторма из-за понесенных в бою повреждений. Уничтожены были также большая пловучая батарея, бомбардирское судно и бригантина. Несколько мелких турецких судов погибли во время шторма.

Взято в плен семьсот тридцать три человека матросов и офицеров, среди них трехбунчужный паша Сеид-Бей и главный кригс-комиссар турецкого флота.

Ушаков не потерял ни одного судна. Потеря в людях не достигала и ста человек убитыми и ранеными.

Четыре матроса

1. В Петропавловске-на-Камчатке

Авачинская и Ключевская сопки сияли на закате своими розовыми снегами. Замершие воды Авачинской губы стеклянели в неподвижности, отливая перламутром на востоке. Противоположный берег как бы висел в воздухе, отделившись от зеркальности вод. На мысах и отмелях в окрестностях Петропавловска стучали топоры и звучали голоса. Всюду было необычное оживление. Желтела земля в только что отрытых насыпях, темнели плетеные туры батарей. Матросы с песней тянули тяжелые корабельные пушки по песку на батарею. На плацу перед губернаторским домом мичман флота обучал волонтеров из чиновников строевому шагу и ружейным приемам. В порту стояли фрегат «Аврора» и транспорт «Двина». На них было тихо и безлюдно. Все были на берегу, на работах по постройке укреплений, и только часовые отбивали склянки каждые полчаса да на мостиках виднелись скучающие фигуры вахтенных офицеров.

В ожидании возможного нападения соединенной вражеской эскадры гарнизон города, усиленный сибирским линейным полубатальоном, прибывшим на транспорте «Двина», деятельно готовился к обороне.

Положение было очень неясно. Могло притти еще подкрепление — эскадра графа Путятина, состоявшая из парусных фрегатов, корветов и паровой шхуны, но очень возможно было, что неприятель опередит их и будет здесь раньше.

По бухте разносился равномерный стук уключин. Это бот № 3 на веслах шел к выходу в Авачинскую губу. Боцман Усов и три матроса Камчатской флотилии, 47-го флотского экипажа были посланы на нем за кирпичом в Тарьинскую губу. Они должны были, переночевав там, на рассвете итти обратно с полным грузом. Боцман Усов, коренастый, могучий старик с седыми баками, перешибленным носом и острыми серыми глазами под лохматыми бровями, уже давно служит на флоте. Матросы звались: Бледных, Попов и Удалов. Удалов, румяный, с русым чубом и веселыми синими глазами, известен всему экипажу. Это был общий любимец и баловень, и даже суровый Усов снисходительно относился к его шуткам, не щадившим и его почтенную особу. Старый боцман ценил в Удалове лихого моряка.

Сейчас Удалов испытывал терпение старого служаки и свою собственную судьбу.

Он пошел на пари, на штоф, с Сидоренко, унтер-офицером с «Авроры», что три дня будет величать старика «дядя Усов» вместо «господин боцман» и тот стерпит, не отвалит ему линьков.

2. Ребята оплошали

Утренний ветерок тянул порывисто, но слабо. Тяжело груженный бот, кренясь под ветер, разваливая тупым носом гладкую воду, неторопливо бежал по полированным водам Тарьинской бухты. Медленно отодвигались берега, и все шире и просторнее открывался проход на главный рейд.

— Смотри, ребята! — сказал Бледных, сидевший на баке.

Из-за медленно отодвигающегося мыса один за другим открывались корабли. Они были еще далеко, почти на середине рейда; на белых бортах темнели шахматные квадраты закрытых пушечных портов. Просушиваясь, неподвижно высились белые пирамиды парусов, далеко отражаясь в зеркальной воде. Курс бота лежал прям на эскадру, и громады белоснежных пирамид росли на глазах. Изуродованное лицо Усова стало серьезным, и он, хмуря седые брови, внимательно вглядывался в силуэты судов, твердо сжимая румпель жилистой корявой рукой.

— Цельная эскадра, продолжал Бледных. — Вон корвет[27], вон еще корвет, а это фрегат, здоровый, поболе будет нашей «Авроры», а вон то еще фрегат, поменьше, а вот это, близко, видать, шхуна, барк…

— Бриг это, — поправил Удалов.

— Верно, бриг, — согласился Бледных.

— А вон еще корвет. — сказал Попов. — Что это, чай, неприятель, а?

— Может быть, — сказал Усов и сжал челюсти, ощетинив седые баки.

Лица матросов посуровели.

На палубах брига и корвета можно было разглядеть людей, неторопливо совершающих утренний туалет судов. Флагов не было ни на одном корабле.

— Нет, ребята, — уверенно сказал Удалов, — это нам сикурс[28] подошел. Вон как всё тихо да мирно. Ни пальбы, ни тревоги. Ишь, паруса сушат. Это наши корабли.

— А салют почему не слыхать было? — с сомнением сказал Усов.